Верь, бойся, проси… - Аланд Шабель

Тренер попался толковый мужик, из ребят не клеил чемпионов, но гонял добросовестно, за тренировку не один пот сойдёт.

Дуче, вернее Янек Бодучевский, появился позднее, они уже учились в восьмом классе. Завучиха привела долговязого парня на урок, тихонько представила и так же тихонько исчезла. Шла «контроха» по физике, а новенький сел к Ленке Буксиру, полненькой девчонке в очках, хронической отличнице, и с олимпийским спокойствием стал решать выданное ему задание. Незаметно к новенькому привыкли, учился Ян хорошо, обладая универсальным складом ума, одинаково любил и математику, и литературу. Особо этот парень ни с кем не сближался, Таракана отшил на раз, когда они с Палтусом хотели втянуть новенького в своё сомнительное сообщество. А с Ромкой и его компанией свёл случай. Летом, в каникулы, Бул с друзьями выбрались на пески, позагорать, покупаться. Пески – это горы песка, добытые краном с огромным ковшом со дна Волги, всё это находилось рядом с Волжским портом. Любимое место ловцов рыбы на донку и разнокалиберной ребятни.

Команда Була спускалась с горы песка к пляжу, и они отчётливо видели, что, когда из воды вылез Ян, его тотчас окружила стая пацанов с Подковы. Они все были ниже его на голову, но их было много, горластые и нахальные, как воробьи.

Тут же пропали часы Яна, подарок брата отца, полетела в воду рубашка. Парень едва успел надеть джинсы и обувь, не теряя самообладания, стоял и как-то равнодушно отмахивался от особо оголтелых.

– Рома, опять братки наглеют! – обронил Пашка Махов. – Не пора ли урезонить?

– Маховик прав, Бул! Доколе? Они не у себя на Подкове, качают тут, понимаешь…

Бул ещё издали узнал одноклассника, поэтому сомнений не было. Пятеро ребят подтянулись к месту конфликта. Братья Митрохины во главе этой бучи не сразу заметили опасность, когда заметили, было отступать нельзя, авторитет уронишь.

Помельче шушера брызнула вдоль пляжа, братья и пацаны повыше остались держать разговор.

– Ян, привет! Проблемы? – приветствовал Ромка одноклассника.

– Нет проблем. Мошкара, правда, назойливая вьётся! Часы вот опять же…

– Где часы? – Лёнька Пушкарёв вывернул руку одному из Митрох. – Верни, пока не инвалид!

Митрохинские было бросились выручать собрата, но тут же кто-то полетел на песок, кто-то в воду в полной амуниции.

Часы, конечно, нашлись, и, потирая там-сям, агрессоры нехотя, оглядываясь и бормоча угрозы, ретировались. Один из братьев по подлому метнул камень напоследок, хорошо, что ребята настороже были, увернулись. Ян тут же вынул ремень и, подобрав камень, воспользовался ремнём как пращой, снаряд с хорошей скоростью ушёл вслед убегающими.

Так и вошёл в компанию Дуче.

– Не много ли вождей? – проворчал Лёнька, когда узнал, как звали Яна друзья с прежнего местожительства.

С лёгкой руки последнего приклепалось к Пушкарёву прозвище Лафет. Пашка Махов (Маховик), с лёту стал Шатуном, Сенька Горчаков – Гоча. В общем, с Дуче жизнь обновилась, стала разнообразней. Первенство Була он воспринял легко, без каких-либо напряжений влился в компанию, парень он был интересный и толковый, отношения поэтому настроились хорошие и быстро. Друзья Була приняли его манеру общения, иногда ироничную, привыкли к его изречениям и стихотворным цитатам, кстати, никто не возражал против новых прозвищ и обращений друг к другу.

Один Лафет иногда позволял себе лёгкую критику в адрес некоторого барственного артистизма, нет-нет да и прорывающегося в поведении их нового товарища.

А «подкованные» затаили злобу! Дуче они вообще возненавидели, видимо, снаряд, пущенный вслед, нашёл свою цель. Младшие Митрохины, вожаки юной кодлы «подкованных», жаждали мести. Выходцы из знаменитой семейки, которая никогда не была в полном сборе, всегда кто-то выходил, кто-то садился, не могли смириться с потерей уважухи.

Папаша доблестный, Митроха-старший, ещё во времена СССР был личностью криминальной напрочь, отсидит, выйдет, сделает ребёнка, набедокурит года на четыре и опять в привычную среду, на нары. В тюрьме и жизнь свою закончил, не дотянув до шестидесяти. Старший и средний сыновья пошли по стопам папани, тоже дома редко задерживались, Старший к тому же корешился с «известняком»

Шарамаем, знакомым всему уголовному миру города. За грабёж свинтили их надолго. Средний же перед посадкой велел дружкам присмотреть за младшими, издёрганную мать никто в этом доме не воспринимал как человека.

Закончив школу, Бул и Лафет поступили в колледж, на специальность, связанную с системным администрированием, Дуче в институт, Лемех, Гоча и Шатун в училище редких ремёсел. Последним летом перед учёбой, уже не в школе, друзья полюбили собираться у реки, на спортплощадке. Пара футбольных ворот без сеток, такие же лысые баскетбольные кольца, турник и брусья, приваренные на совесть к направляющим, вкопанным в землю.

Районная молодёжь всегда тусила здесь, от спортплощадки к реке, пляжик удобный для купания, от реки – поросль и кустарник, в котором для парочек стояли две лавки друг против друга.

Сюда, взяв бидончик пива, выбрался Хана, ещё бледнотелый после первой ходки. Он недавно вышел, отмотав четыре, и позагорать в тиши было для него верхом блаженства. Посему расположился повыше, в песчаной проплешине среди травы, постелив покрывало, упал и подставил спину солнцу.

На лавках кто-то негромко бренчал на гитаре, с реки, повыше по течению, доносились детские возгласы, с другого берега из рощи пение птиц.

Гоча и Шатун сидели на берегу, беседовали и ждали ребят, появились остальные, не успели поздороваться, как к Булу подбежал какой-то пацан и, отозвав в сторону, сообщил о подходе «подкованных», но не одних. Точно, вскоре появилась небольшая колонна во главе с Митрохами.

Меж собой братья вели великовозрастную оглоблю, Жорку Хмелевского. Обещав корефану присмотреть за братками, Хмеля, особо не вникая в детали, пообещал порвать любого, кто обидит сироток.

– Идёт Хмеля, злой с похмелья, – с пионерским задором горланила шушера, калибром пожиже.

– Не боится ни хрена, потому что с будуна… – отзывалась фальцетом гопота покрупнее.

Митрохи, гордые своей значимостью, оглядывали войско: Глот, Пындер, Грилка, Цапака… Моня Бибун, да мало ли достойных ребят на Подкове? А лепший друг их среднего братца, Хмеля? Щас поквитаются, наконец, с этими хлыщами обнаглевшими.

Бул со товарищи спокойно ждали, они готовы были встретить незваных. Ни Хмеля, ни эта пародия на банду их абсолютно не пугала.

Дуче приготовил ремень-пращу, Лафет и Бул, переглянувшись, приготовились наполнить смыслом существование Хмели, Шатун и Гоча тоже бежать не собирались.

Процессия приближалась, смолкла гитара, даже птиц на другом берегу не слыхать, за всем этим балаганом с интересом наблюдал выплывший из дрёмы Хана.

Наконец агрессоры приблизились на критическое расстояние и встали. Хмеля мутным взглядом окинул врагов, увиденное ему не понравилось. Парни рослые, спортивные, один в стороне ремнём поигрывает, а главное, страха не ощущают. Смело смотрят в глаза, главный вообще улыбается, Хмеля стал закипать…

– Бакланы! Щас будете учиться летать! – он достал кастет, демонстративно надел на правую ударную. «Подкованные» напружинились, готовые рвать и метать.

Но противники повели себя необычно, вместо того, чтобы делать ноги, как-то расслабились и с интересом уставились на что-то за спиной участников похода, а с ремнём который, вообще присел на ствол поваленного дерева.

Жорка несколько растерялся, он не ждал такой реакции, шайка, стоявшая за ним, смолкла.

Боковым зрением он засёк движение и, повернув голову, с удивлением узнал Хану. Тот спокойно из бидончика допил остатки пива и, размахивая им, подошёл к группе экстремалов. Вручив одному из Митрох тару и купюру, велел купить ещё пивка, только холодненького, смотри!

– Герман, вот не ожидал! – прорезался голос у Хмели.

Хана спокойно ждал, смотрел снизу вверх, но получалось как будто свысока. Хмеля был на голову выше, но незагорелый, с татуировками, жилистый Хана явно внушал уважение, и кастет сразу исчез, и с пивом уже подлетали расторопные митрохинские клевреты.

– Суета? – спросил одним словом.

– Нет, что ты! Так, развития ради. Пацанва бестолковая, вечно напутают, ну что с них взять? Да мы уже и уходим, – Жорка махнул рукой в направлении, откуда пришли, и посмурневшие «подкованные», повинуясь «командарму», дружно поплелись восвояси.

Сразу за воинством двинулся неудавшийся вождь и полководец, кидая на Хану косые взгляды, но благоразумно воздерживался от комментариев.

– Привет, земляки! – подойдя к парням, дружелюбно приветствовал ребят Хана. – Пивка?

– Приветствуем, Герман! Рады твоему присутствию, – каждый поздоровался за руку.

– Слышь, атаман, отойдём, – Хана и Бул отделились от ребят разливавших пиво в пластиковые стаканчики.

– Что за тёрки? – поинтересовался Хана.