De Personae / О Личностях. Том I - Андрей Ильич Фурсов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Литвинов рассказал мне, что антисоветски настроенные круги издали книгу с тем, чтобы оказать давление на президента Вильсона, доброжелательно относившегося к Советской республике. Это послужило началом для объявления всеобщего бойкота Советской России[684]. В течение нескольких лет огромное государство было полностью изолировано от внешнего мира. Швеция порвала дипломатические связи с Советами в 1918 году.
В этой книге упоминали и меня как посредника в передаче денежных средств из «Дойче банка»[685] с целью поддержки русского революционного движения. Эти сведения не соответствуют истине, как и тот фальсифицированный обмен телеграммами между мной и «Дойче банком», на который ссылается автор книги.
Почти все американцы, с которыми я был в Петрограде, представители крупнейших промышленных компаний и банков, журналисты (с теплотой вспоминаю профессора национальной экономики Генри К. Эмери, представителя «Гаранти траст компани»[686]) до публикации этой книги с пониманием относились к новому строю, переживали о проблемах, возникающих при его становлении. Все верили в честность и искренность Ленина и его сподвижников в стремлении создать новые здоровые условия жизни, искоренить коррупцию и связанные с ней безобразия. Такой симпатии к перевороту и новому строю, какую я наблюдал у американцев, не проявляла ни одна другая нация.
Ещё до окончания Гражданской войны, которую вели против советского правительства адмирал Колчак, генералы Юденич, Деникин и Врангель, до снятия блокады союзников, Литвинову удалось получить разрешение на поездку в Копенгаген. Необходимо было снять блокаду, установить мир и добиться признания советского правительства. Он прибыл в Данию под предлогом передачи военнопленных.
В Копенгагене Литвинов столкнулся с трудностями при съёме комнаты в гостинице. Хозяева гостиниц не хотели принимать гостей, за которыми наблюдает полиция, а именно так обстояло дело с Литвиновым: власти опасались, что белогвардейцы, которыми кишела Дания, устроят на него покушение. Кроме того, они боялись, что он, чего доброго, организует в стране революцию.
Узнав, что Литвинов в Копенгагене, я предложил Брантингу поехать туда и выяснить, нельзя ли возобновить с Россией торговые связи. Брантинг счёл мою идею разумной, но поставил следующее условие: я должен добиться со стороны Советов признания старых долгов и возмещения русским шведам их убытков. С моей стороны, я попросил Брантинга пригласить в поездку с нами оптовика Стена Стендаля[687], на что тот согласился. Стендаль, выдающийся предприниматель, один из виднейших руководителей правой партии, человек, консервативные взгляды которого были известны в общественных кругах, должен был стать гарантией того, что моя акция совершается в интересах Швеции.
Договорившись обо всём со Стендалем, отлично понимавшим, какое огромное значение для нашей страны имеет возобновление связей с Россией, мы отправились в Копенгаген[688].
Литвинов принял нас в своем гостиничном номере. Во время нашего разговора он заявил, что советское правительство будет готово признать старые долги и возместить русским шведам их убытки в случае признания советского правительства de jure. Стендаль потребовал от Литвинова письменное подтверждение сказанного, что последний немедленно выполнил. Скрепив написанное подписью, он передал бумаги нам.
Ниже приводится точная копия этого важного документа.
Копия
Господин Стен Стендаль,
Отель Конг Фредерик, Копенгаген, Стокгольм.
4 февраля 1920 года.
Дорогой Господин!
Возвращаясь к нашему разговору о путях и средствах устранения существующих расхождений между Россией и Швецией и подготовки почвы для восстановления нормальных отношений между двумя правительствами, я хочу подтвердить, что Советское правительство готово направить в Швецию комиссию для рассмотрения и устранения претензий, которые могут быть предъявлены Советской России.
Советское правительство готово также принять за основу для обсуждения следующие вопросы:
— О компенсации Советским правительством Шведскому правительству за любой ущерб, нанесённый зданиям и имуществу Шведской дипломатической миссии и консульства в России, и за все утраченные ценности при условии, что они были фактической собственностью шведского государства.
— О возмещении ущерба шведским гражданам и фирмам за все конфискованные или реквизированные ценности с учётом 10% надбавки от их стоимости на момент конфискации при условии, что они действительно являлись собственностью этих граждан и фирм, а не были переданы им под правовую защиту российскими подданными и фирмами.
— О возвращении всех товаров, приобретённых шведскими подданными в России для экспорта, или о компенсации за них.
— О предоставлении шведским гражданам права использовать все вклады, имеющиеся на их счетах в российских банках.
— О возвращении Советскому правительству или его представителям всех денежных средств, находящихся на счету российского государства, или всего золота и других ценностей, хранящихся в шведских банках, и всех товаров или других видов собственности, принадлежащих Российскому государству и правительству в Швеции.
Вышеупомянутое соглашение, заключаемое между русской комиссией и представителями шведских интересов, должно быть направлено на полное восстановление дипломатических отношений между двумя правительствами.
Вместе с тем я хотел бы предложить, чтобы комиссия получила возможность возобновить торговлю между Россией и Швецией.
Надеюсь, что я достаточно ясно выразил желание Советского правительства ликвидировать все препятствия на пути улучшения взаимоотношений между Швецией и Россией.
Остаюсь искренне Ваш Максим Литвинов.
P.S. Само собой разумеется, что вышеупомянутая комиссия возьмёт на себя обязательство не заниматься никакой пропагандой и соблюдать законы страны.
М.Л.[689]
Мы оба были довольны результатом. Брантинг обрадовался, когда увидел документ. Но тут же нам пришлось похоронить наше общее дело. Как я позже узнал, мы с надеждой ждали решения судьбы Аландских островов, из–за которых нам не хотелось сталкиваться с союзниками. Соглашение со Швецией создало бы прецедент, и многое в международном сотрудничестве могло пойти по другому руслу. В политике, как и в биржевой сделке, нельзя упускать случай. Нужно покупать, когда цены падают и все хотят продавать, и продавать, когда цены выросли до верхнего предела и все хотят покупать. Когда четыре года спустя Швеция признала Советский Союз, положение настолько изменилось, что не могло быть и речи о каких–то условиях для признания. Мы упустили случай.
Я восстанавливаю связи с Германией
В 1914 г., во время правления кайзера Вильгельма, рейхстаге Германии состоял из 397 членов, 112 из них были социал–демократами. Они не могли существенно влиять на немецкую политику, проводимую лично кайзером. Социальное законодательство страны было более прогрессивным, чем во Франции, однако в нём имелись статьи, дающие хозяевам право применять телесные наказания к своим слугам и сельхозработникам. Это право было отменено лишь в 1918 г. Немецкие социал–демократы
