Генри VII - Милла Коскинен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После её отъезда, Генри VII прошелся частым гребнем по приближенным Катарины, уволил всех её придворных-мужчин, и объединил её хозяйство со своим, как это раньше сделал с хозяйством принца Гарри. Тем не менее, король тоже допускал ошибки, которые обходились ему довольно дорого. В частности, когда Бургундия по сути завоевала Гелдерн, и Филипп стал называть себя герцогом Гелдернским, он отправил доставшегося ему вместе с герцогством Саффолка к Эгмонту, одновременно радостно приняв от Генри VII 30 000 фунтов на вояж в Кастилию. О, в долг, конечно, но этот долг никогда не был возвращен. Излишне говорить, что при бургундском дворе, где никто и никогда Генри VII не симпатизировал, его щедрость к Филиппу рассматривалась слабостью. Впрочем, о Саффолке там тоже ничего хорошего сказать не могли, зато повторяли на все лады, как английский король боится увидеть за фигурой Саффолка бургундскую армию.
Все эти дипломатические кадрили, в которых не было явного лидера, резко остановились 15 января 1506 года, когда английская погода смогла разрубить гордиев узел, который не смог развязать английский король.
Невольный гость
Адский шторм, обрушившийся на Англию 15 января 1506 года, не только разрушил трущобы и заставил бронзового орла со шпиля башни св. Павла улететь с церковного двора и врезаться в черного орла, украшавшего соседний книжный магазин, но и принес к берегам Дорсета корабль Филиппа Бургундского, следовавшего в Испанию. Корабль потерпел крушение, и это полностью отдало наследника Габсбургов и человека, претендовавшего на трон Кастилии, в загребущие ручки английского короля. Нет, серьезно, подобный шанс никогда не упустил бы ни один государь, и надо учесть, что Филипп Бургундский был графом человека, в чьей власти находился альтернативный претендент на трон Англии!
Филипп Красивый, герцог Бургундии
Он был своеобразным человеком, этот Филипп, которого тогда было принято считать чуть ли не иконой европейского рыцарства. Скорее, из уважения к титулу его батюшки, императора Священной Римской империи, предполагаю, или просто по традициям бургундского двора, где ни один герцог не носил того прозвища, которое он реально заслуживал. И вряд ли Филипп Красивый был так уж красив — его сын, унаследовавший все черты Габсбургов, не любил есть на людях из-за чудовищно неправильного прикуса (хотя человеком был намного более приличным, чем его папаша). Ещё более своеобразными были человеческие качества герцога Бургундского, благодаря которым история до сих пор помнит его жену как Хуану Безумную.
Безумной Хуана не была. Она была умной и утонченной, очень красивой женщиной, имевшей всего одну слабость — любовь к мужу, но даже ради этой любви она была не готова передать Филиппу свои права на престол Кастилии. Муж подделал её подпись и объявил её безумной, после того как своим поведением и пренебрежением превратил жизнь любящей и страдающей от ревности Хуаны в ад. Ничего личного, ему просто нужно было уничтожить репутацию жены, королевы Кастилии по праву, перед её подданными и перед другими правителями.
Тем не менее, он не мог оставить Хуану в стороне, отправляясь в Кастилию, как бы ему этого ни хотелось. Так что герцог и герцогиня Бургундские, а также половина бургундского двора отправились на 40 кораблях в плавание 10 января. Погода стояла великолепная. Они минули Кале в атмосфере, и нынче царствующей на бортах круизных кораблей, и приблизились к выходу в Атлантику. И тут их встретил тот самый шторм. Флотилию буквально снесло к английским берегам. Пушки корабля Филиппа и Хуаны сорвало с мест, и они разламывали борта. Главная мачта с несущим парусом сломалась как спичка, и тащила полузатопленный корабль, пока не сорвалась за борт. На борту трижды вспыхивал пожар, который, к счастью, гасился волнами.
Против всех вероятностей, корабль герцога все-таки не затонул, и смог бросить якорь у Мелкомб Регис в Дорсете. Тем не менее, им ещё пришлось как-то дотащиться до Фалмута в Корнуолле, прежде чем они встретили первого королевского офицера, сэра Томаса Тренчарда, который смог их приютить в своем доме и отправить гонца в Лондон.
Герцог Филипп был к тому моменту абсолютно изнурен физически и морально. Тем не менее, когда он отправлял к находящемуся в Ричмонде королю своего секретаря, он прекрасно понимал, в каком положении находится.
Интересно, что сам король, узнав о том, какая птичка залетела на его берега, немедленно вызвал свою маменьку. Ситуация буквально повторяла ту, которая случилась с ним самим после бегства из Уэльса, но о которой у него остались лишь фрагментарные детские воспоминания. Мама должна была помнить лучше, и она, разумеется, помнила. Филипп должен был оставаться гостем Генри VII до тех пор, пока Саффолк не будет доставлен в Англию. А пока его будут принимать как самопровозглашённого короля Кастилии и наследника Габсбургов. Резиденцией ему был назначен Виндзор, который, с одной стороны, был гнездом ордена рыцарей Подвязки, но с другой — довольно серьезной крепостью с очень серьезной охраной.
Первый шикарный прием герцогу Бургундии оказал епископ Винчестера, Ричард Фокс. Уж больно хорошим был шанс возродить историю короля Артура в честь «иконы рыцарства». И, кстати, снова слегка пристегнуть эту историю к собственной династии, послав принца Гарри встретить гостя в Винчестере и проводить его в Виндзор. Сейчас это может показаться забавным, но в тех реалиях лучший способ для молодого наследника престола стать вхожим в круг европейских венценосцев было трудно найти.
И принц не подкачал. Ему шёл пятнадцатый год, и он уже не был шкодливым мальчишкой-непоседой, способным сбросить свой тяжелый кафтан и пуститься в пляс на свадьбе брата. Теперь это был атлетически сложенный, красивый юноша с манерами человека, привыкшего каждый день приветствовать равных себе — и где он только набрался таких манер?! У окружающих придворных чуть скупая слеза не упала на бороды, когда Гарри по-дружески обнял Филиппа: словно родные братья встретились! Право, в те годы принц явно ещё не оставил живость детских лет, все-таки. Вторая слеза чуть не скатилась у придворных во время обеда, когда болтавший на французском как на родном языке Гарри живо описывал им подвиги рыцарей Круглого стола,
