Паргоронские байки. Том 6 - Александр Валентинович Рудазов

Не став могущественным волшебником, сид зато стал первосортным воином-чародеем, идеально дополнил уроками Данду навыки фехтовальщика. Научился перераспределять ману в чакрах так, чтобы каждая телесная точка жила сама по себе, чтобы всякое движение было безупречным. А природные способности эльфа помогли ему глубже овладеть слиянием с Тенью и делать себя настолько легким, чтобы ходить по листве, по воде и даже по воздуху.

- Довольно, - нарушил тишину Данду, когда фантомы вернулись в ничто. - На этом все. Я выжал из тебя все, что мог, и большему научить не смогу.

Моргантос склонил голову. Он и сам видел, что уперся в свой потолок, что именно как маг большего не достигнет. Данду и без того совершил невозможное, раскрыв его невеликий потенциал до предела.

- Прощаемся, учитель, - произнес сид, когда они в последний раз сидели у костерка. - Завтра утром я тебя покину. Об одном лишь спрошу напоследок — присоединишься ли ты ко мне в борьбе с тем, с кем следует бороться всякому истинно благородному?

- Не знаю, у кого ты учился манипуляциям, но точно не у меня, - покривился Данду. - Подумать только: теперь я либо к тебе присоединяюсь, либо могу больше не считать себя истинно благородным. Тебе не совестно ставить старика перед таким выбором?

- Я не хотел ставить тебя в неловкое положение, - учтиво произнес Моргантос.

- И однако ставишь.

- Нет, я всего лишь излагаю факты такими, каковы они есть.

- С твоей точки зрения. И нет, я не присоединюсь к тебе. Война, даже против Темного Властелина — это все равно война. Начиная войну, ты сеешь смерть. Я в этом участвовать не стану.

- Как удобно, - горько произнес Моргантос. - Сколько раз я слышал это. Сколько живу, не перестаю удивляться. Даже если оставить Темного Властелина, а просто в общем. Всегда, когда есть какие-то важнейшие задачи, вроде борьбы с рабством или голодом, все соглашаются, что нужно что-то делать, но каждый предпочитает смотреть на чужие действия со стороны, а сам ничего делать не спешит. Разве только оценивать, подвергать суду: а правильно ли борются с рабством или голодом? А тот ли это делает индивид? А правильно ли он это делает? Что же до него самого, то у него всегда есть… причины ничего не делать. Причины, по которым существуют и голод, и рабство, и Темный Властелин, и что угодно.

- Это не мое дело, бессмертный Оот, - сухо ответил Данду. - Я и так посвятил тебе семь лет.

- Я прошу прощения за этот монолог, учитель, - склонил голову Моргантос. - Я вам безмерно благодарен за все. Надеюсь, однажды мы еще встретимся.

- Я тоже надеюсь.

Но они больше не встретились. У Моргантоса действительно наболело, а за семь лет в джунглях он часто оставался наедине с тяжелыми мыслями — и теперь он жаждал действия.

Есть определенные мировые задачи, требующие от индивида, или группы индивидов, или даже целой страны величайшего напряжения. Вероятно, даже невосполнимых жертв. Моргантос подсознательно ощущал это с детства. Еще тогда, когда увлекался историей, географией и политологией. Когда слышал из разговоров взрослых, что Темный Властелин вторгся в ту или иную страну, разорил какой-нибудь город или местность.

И это не были обычные войны, понятные как высшим тир, так и неграмотным хосог — политические интриги или банальное стремление ограбить соседа. То, как нападал на всех Бельзедор, выдавало его безграничные, пугающие возможности и одновременно говорило либо о безумии, либо о какой-то темной, иррациональной злобности.

Моргантос много лет пытался понять, может ли в действиях Бельзедора быть некая цель. Ведь даже демоны устраивали свои Вторжения с поистине ужасающей, но понятной целью — стремлением поглотить как можно больше душ. Даже Апофеоз, величайшая катастрофа со времен Ледника, была лишь мрачным итогом закономерных событий.

И в конце концов Моргантос пришел к определенным выводам. Он годами и десятилетиями анализировал действия Бельзедора, характер его злодеяний и их результаты в разных частях света. По всему получалось, что лично для Бельзедора или его империи в большинстве этих трагедий проку не было. Устраивал ли он голод в Дикларии или насылал кровавую лихорадку на Хошимир — сам он от этого ничего не выигрывал.

Для банального безумца же он действовал чересчур изощренно, решительно и эффективно. Так просто не может действовать помешанный.

Поэтому остается лишь одно объяснение — Темный Властелин таким образом… развлекается. Это, судя по всему, некто вроде демолорда, неизмеримой мощи чародея или оскверненного истинного тир, альва. Древняя скучающая тварь, сделавшая весь мир рабом своего образа жизни.

Образа жизни, при котором даже массовая гибель детей — еще один повод для веселья.

- И… ты вот так спокойно такое о самом себе говоришь? - пытливо глянул Дегатти. - Моргантос Оот был прав насчет тебя?

- Да. Я именно такой и есть.

С существованием в мире подобной сущности Моргантос мириться не желал. Очевидно, что такое зло следует уничтожить, не считаясь с потерями. Хуже не было мысли, что при всех горестях смертного мира бытие тир и других народов омрачает еще и это незаслуженное бессмысленное несчастье.

Жаль, что старик Данду так этого и не понял. Но Моргантос верил, что найдутся другие. Те, кто поймет. Кто услышит. Он окончательно убедился, что в одиночку ему с таким врагом не совладать, а потому собирался обзавестись всеми союзниками, какими сумеет.

Ораторскому искусству Моргантоса мешала его гордость. Он не мог не видеть, что стоит выше большинства других существ, и ему было сложно говорить с ними, как с равными. Это требовало определенных усилий.

Вечная проблема эльфов, в особенности высших.

Но Моргантос Оот все же почувствовал, что нечаянно обидел своего учителя, и решил впредь не допускать подобных дипломатических провалов. Он лишь ненадолго вернулся в Тирнаглиаль, провел там несколько лун, а потом вновь пустился в странствия — но теперь не в поисках сокровищ, как в годы, проведенные на службе у Тезароквадики.

Он вернулся к тому, что делал в юности, незадолго до Войны Братьев, а потом еще и в