Дыхание в унисон - Элина Авраамовна Быстрицкая

Вся история человечества — это история ошибок и преодоления их последствий. Как и история человека. Как и твоя история. Как и моя. Об ошибки бьются головой люди и страны, армии, министерства, правительства. Об ошибки разбиваются вдребезги блистательные замыслы. Но давай вспомним, были ведь у нас не только ошибки! Были радости и победы, утраты и приобретения, горести и преодоления. Была биография, была дорога длиной в жизнь.

— Это правда, я все прошла. С полетом, с парением, с отчаянием, но и со счастьем. С ошибками тоже. До края. А теперь кончилась моя дорога, дальше — тупик. Дальше — без меня.

— Нет, без тебя не получится. Я просто начну сначала. А ты будешь рядом, как всегда.

Так мы встретились

В то утро все было как всегда, а самое главное — по-другому: мамы нет дома.

— Папа, куда мама девалась?

— Никуда не девалась, поехала, чтобы привезти сюрприз. Помнишь, мы с мамой говорили, что скоро ты получишь сюрприз.

— Помню, вы обещали мне братика или сестричку. Братик у меня уже есть, мне больше не надо, он и так вчера мою грушу съел. Пусть будет сестричка, совсем маленькая, как моя кукла в зеленом платье, да?

— Посмотрим, дочка. Как получится.

— А платье для сестрички уже купили? Какого цвета? С кружавчиками?

— Такие маленькие детки платья не носят, их заворачивают в пеленки.

— Фу, какая гадость! У Люськи в нашем дворе есть маленький братик, такой всегда красивенький, в коляске, весь в кружевах и голубых бантиках. А один раз, летом еще, его мама стала разворачивать на скамейке, открыла эти пеленки, и как завоняло какашками, а он прямо в них и лежит, только глазками моргает.

— Это не страшно, это быстро проходит. Ты, когда родилась, тоже такая была.

— Нет, папа, ты неправду говоришь, не выдумывай, со мной так не было, не могло быть! Я аккуратная девочка, спроси у мамы или у бабушки. Даже Мишка скажет правду.

— Ну вот через пару дней мама вернется, посмотрим, как тебе повезло…

Ага, это «повезло» с первой минуты, как его внесли в дом, все на свете испортило. И то, что оно оказалось сестричкой, ничего не меняет. Кому нужны такие сюрпризы? Прямо с первой минуты! Сначала отняли кроватку. Лина думала, этот сверток на минутку на ее кроватку положили, потом уберут, так нет же, оно лежит и лежит, а еще иногда хныкать начинает. Раньше, до «сюрприза», всегда в это время брали санки, шли с мамой гулять. Лина так хотела на санках покататься — куда там!

— Донечка, я не могу, скоро сестричку кормить, да и холодно очень на улице — зима, снег, ветер. Февраль же! Знаешь, как его еще называют? Лютый! Так что поиграйте сегодня с Мишенькой дома, вам ведь всегда есть чем заняться! (Мама так на всю жизнь и сохранила это обращение — «донечка», обеих дочерей так звала — может, потому что наша бабушка так ее называла на украинский лад — «доню, донэчко», может, потому, что голоса у нас с сестрой очень были похожи, по телефону мало кто различал).

А то, что Лина так любит снег и когда морозом пахнет, — это уже никому не интересно. Вечером — еще хуже. Подняли загородку на кроватке, ее уже два года не поднимали, с тех пор как Лина пошла в школу, а теперь вот опять, уложили туда этот «сюрприз», а для Лины принесли из кладовки раскладушку. Так обидно стало, что она даже заплакала! А мама и не заметила, она как раз в это время поила своё сокровище из бутылочки водой. Заметил папа, да что толку:

— Ну, и чего плакать? Забыла, что тебе кроватка коротка давно? Жадничаешь, как с той несчастной грушей? Ты ведь уже большая, тебе даже загородка больше не нужна. А плакать вообще вредно, глазки станут некрасивые, — вот и все его сочувствие!

Спать на раскладушке, конечно, удобнее, чем в тесной кроватке, но все равно, так нельзя с человеком обращаться! Зачем вообще эта сестричка тут нужна, что хорошего, вся жизнь поломалась! То Мишка грушу съест, а попробуй пожалуйся — все за него, а Линочке только и слова: «Как не стыдно, ты что, жадина?». Теперь вообще она, Лина, для всех лишняя, у всех свои дела, никому нет дела до нее, пустое место. Нет, этого терпеть нельзя, пусть этот «сюрприз» кому-нибудь другому достанется.

Лина тихонько, совсем бесшумно сползает с постели, достает из бывшей своей кроватки этот писклявый сверток, завернутый в белую простынку, так что только маленькое личико видно, тихонько кладет на пол у окна и тянет стул поближе — надо успеть выкинуть это в форточку, пусть потом что хотят делают! Но стул зацепился за половик, с шумом опрокинулся, мама подхватилась, Лина разревелась. Такой замечательный план сорвался!

— Линочка, донечка моя любимая, что ты! Это твоя сестра, она ведь совсем крошечная, посмотри, какая хорошенькая! Ну не пошли разок на санках покататься, что за беда. Вот подрастет сестричка немножко — будете все втроем на горку бегать. А пока — хочешь, можно в прихожей ваш бильярд расставить, поиграйте, только тихонько, сестричку не будите. А потом она ходить, говорить, даже танцевать научится, ты ее научишь — ты же старшая сестра! Вы подружитесь. Ты ее больше всех на свете любить будешь, а она тебя. Так всегда бывает. Я вот больше всех на свете свою сестру, Мишину маму, люблю, мы с ней — как один человек. И у тебя так будет. У нас с нею еще одна сестричка была, Сонечка. Мы обе ее очень любили, а она нас. Но она заболела и умерла. Мы не смогли ее спасти, не смогли помочь. Ты представить себе не можешь,