Грюнвальдский бой, или Славяне и немцы. Исторический роман-хроника - Гавриил Александрович Хрущов-Сокольников

Молодой татарин указал на правый фланг позиции, где уже были расположены литовские передовые дружины.

— Хвалю, это место я вам и назначал. Там поляна и овраг, вы можете заскакать и в бок, и в тыл врагам. Только ни с места, пока я не подам знака к битве.

— Воля господина — святая заповедь для его рабов! — с поклоном отозвался Туган-мирза; очевидно, вертясь более года среди царедворцев литовского великого князя, он и сам понемногу начал превращаться в придворного.

— Пошли из своих нукеров посмышлёнее навстречу султану Саладину и скажи ему, чтобы он шёл прямо к вашим дружинам и подкрепил вас. Дело будет жаркое, и без подкреплений вам не устоять.

Мирза ничего не отвечал, он только пристально взглянул на великого князя и, повернув коня, вихрем помчался к своим, расположившимся позади леса, по громадной, поросшей сочной травой поляне.

— Нам не удержаться! — повторял он мысленно слова великого князя, — не удержаться, да и зачем держаться? У него конь, у меня конь, у него конь несёт 15 ок, у меня и пяти нет, он поскачет за мной, я уйду от него как ветер пустыни, он поскачет за мной, его лошадь тяжёлая, она устанет, а мой скакун будет свеж, тогда и мне можно будет возвратиться, — гайда аркан! А там что Аллах рассудит…

Так рассуждал Туган-мирза сам с собою, подъезжая к оставленному им лагерю. Старшины, приближённые думцы и знаменитейшие богатыри татарские окружили юношу, и он с жаром рассказал им свою встречу с Витовтом и буквально передал его распоряжение.

— Аллах-Биллах! На всё предопределение Аллаха, — заговорили в один голос татары, — великий князь — великий богатырь, под стать великому Зорабу, он знает откуда бить врага, с хвоста или головы! Да будет его воля исполнена!

Узнав, что неприятель уже в виду и что битвы можно ожидать с часу на час, военачальники татарские тотчас же отдали приказание сняться с лагеря и придвинуться возможно ближе к литовским полкам, занявшим всё пространство от опушки леса до небольшого озера, прилегающего к селению Танненберг.

Несколько левее, поближе к лесу, во второй линии за литовскими полками, уже построившимися в боевой порядок «клиньями вперёд», виднелись дружины совсем в другой одежде, с совершенно иным, своеобразным и страшным вооружением. Только очень небольшая часть людей была одета в доспехи, т. е. латы и шлемы; некоторые имели только кованые железные шапочки да нашеечники, а большинство носило поверх белых суконных кафтанов какие-то не то куртки, не то фуфайки из плотно скрученных и перевитых между собою пеньковых веревок. Это и были так называемые бахтерцы особый вид домодельной брони, употребляемой только в московском государстве. Тяжёлые, неуклюжие, они не предохраняли носителей не только от копий, но даже от стрел, но довольно хорошо сопротивлялись удару меча, а подчас — и рыцарской секире.

Оружием этой части войск Витовта были обыкновенные лесосекные топоры, насаженные на топорище несколько длиннее обыкновенных. Это были три смоленские дружины, присланные смоленским данническим князем Глебом под начальством сына своего Давида, уже знакомого читателям.

Князь Давид, получив через певца Молгаса первое известие о плене своей невесты и о том, что она ещё жива, в ту же минуту хотел собраться отбивать её у немцев, но когда первая горячка прошла, обсудил это дело с людьми ратными. Отбить княжну вооружённой силой из стен укреплённого рыцарского замка было тщетной и несбыточной мечтой. Надо было придумать что-то другое. В это время отец князя Давида получил письмо от великого князя литовского, в котором тот требовал выставить, согласно уговору, три знамени войск. Старый князь сначала было заупрямился, но Давид Глебович поддержал требованье Витовта, и князь более не прекословил.

Три знамени были собраны молодым князем в самое короткое время. Смоляне, узнав, что дружины поведёт сам молодой князь Давид, которого обожали и стар, и млад, толпами стекались под его знамёна, и он без особого труда, не притесняя даже строптивых бояр смоленских, медливших снаряжаться в поход, успел к началу июня собрать рать из отборных людей.

Одно смущало молодого героя: живя долго в Литве, видя постоянно перед собою цвет литовского, польского и рыцарского войска, в блестящих, изящных и дорогих уборах и вооружении, он не мог примириться с мыслью, что ему придётся вести на общий сбор толпу сермяжников, одетых кто в лапоть, кто на босу ногу и не признающих другого оружия кроме дубины-мочуги да дровосекного топора.

Он ожидал, что его встретят насмешками в польско-литовском лагере, и не ошибся. С первого же дня прибытия его к союзному лагерю, его смоляне были окрещены именем «дегтярников», а он — прозванием «горе-богатыря».

Затаив глубоко в душе оскорбление, князь ждал только случая доказать, что дегтярники стоят расфранчённых шляхтичей и что он сам один стоит трёх любых витязей.

Князь Витовт за два дня на походе осмотрел пришедшие дружины смолян. Ему, как старому и опытному воину, сразу бросилось в глаза их странное оборонительное и наступательное оружие. Он понял, что такие силачи, какими выглядели смоляне, при тяжести и неуклюжести верёвочных бахтерцев решительно не годятся для наступления, но там, где нужна непоколебимая твердыня живых тел, эти «дегтярники» составят неодолимый оплот. Он тотчас подозвал к себе князя Давида, поблагодарил за поспешность, с которой тот догнал наступающую армию, и указал смолянам место сзади конных литовских дружин.

Придя к Танненбергу и ещё раз повидавшись с Витовтом, который, объезжая позицию сам лично указал место дружин во время боя, князь Давид приказал людям отдохнуть, зная, что день будет жаркий и работы много.

— Княже милостивый, — обратился вдруг к нему один из старейших ратников первой дружины, предзнаменный витязь, боярский сын Максим Отрада, — коли треклятые немчины оттуда налетят, — он указал на позицию меченосцев, — не обособиться бы жёрдочками да слежками?

— Как жердочками? — переспросил князь Давид, не понимая вопроса.

— Да так: с поля-то немцу вольготно копьём орудовать, коли его поймаешь топором-то, а коли жёрдочки поставить, с конём ему их не переехать, а пеших-то мы и сами уберем!

Теперь князь понял, что смоляне хотят оградиться со стороны поля слегами, чтобы уравновесить шансы боя.

Получив разрешение, смоляне быстро