Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота.Самый большой счастливчик - Майкл Муркок

— Я позабочусь о них, как всегда, — сказал Син. Ванай не сомневался, что это будет именно так.

— Увидимся в холле за ужином. Садись рядом со мной, — сказал Ванай, и Син засиял.

Он взглянул в сторону холла; Сезар ждал его в воротах, опершись на изгородь.

— Думай, что говоришь, — сказал он.

Ванай резко взглянул на него.

— Не надо баловать мальчишку, — сказал Сезар. — Можешь навредить ему, сам того не зная.

— А если он хочет уехать отсюда? — Его охватил гнев, но в Андур-Керше тоже был такой закон, что каждого человека ждет своя судьба.

Сезар оглянулся, и в глазах его было раздумье.

— Пошли, — сказал он, и они двинулись к холлу. Следом за ними потянулась стайка ребятишек, пытаясь подражать мягкому шагу кхемейсов. — Оглянись и пойми меня правильно, — продолжал Сезар, — сейчас мы для них — мечта. Но когда они достигнут определенного возраста… — Сезар тихо рассмеялся, — они будут думать по-другому, кроме очень немногих. И когда они услышат зов, они пойдут, но это будет только так и никак иначе. А что касается этого мальчишки, от него это не уйдет, но не искушай его так рано. Он может попробовать раньше, чем придет время, и пожалеет об этом.

— Ты хочешь сказать, что он уйдет в лес к кхелам?

— Такое никогда не говорится, никогда не предполагается… И думать об этом нежелательно. Но те, кто идут — они идут, когда вырастут и станут отчаянными, и им это не запрещается, если только они не погибнут в лесах. Это никогда не говорится… но среди детей ходит легенда, и, когда им исполняется двенадцать, они могут уйти. Или чуть позднее… Но опаздывать нельзя. Они сами выбирают: уходить или оставаться. Мы их не удерживаем… Никто из детей не погибает в пути, если мы можем помочь. Но мы и не балуем их. У деревень своя жизнь, у нас — своя. Ты должен понять это. Мы тебя удивляем?

— Иногда.

— Ты не такой, как обычные кхемейсы.

Он опустил глаза.

— Я — илин. Это другое.

Они в молчании подошли к холлу.

— В тебе есть странность, — сказал Сезар, и это напугало его. Он поглядел в глаза Сезара, в которых была жалость. — Я думаю, это печаль по поводу твоего родственника. В обоих вас есть что-то необычное, и у каждого — свое. Твоя леди…

Что бы ни говорил Сезар, казалось, что он не договаривает, и Ванай испытующе посмотрел на него.

— Леллин и я… — Сезар сделал безнадежный жест. — Мы, кхемейсы, подозреваем в тебе то, о чем нам не было сказано. Что ты… Ну, что-то давит на вас обоих. И мы оба предложили бы помощь, если бы знали, что она нужна.

«Выпытываешь информацию», — подумал Ванай и пристально взглянул на собеседника. Слова несколько встревожили его. Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученная и неубедительная.

— Я постараюсь вести себя получше, — сказал он. — Я не знал, что я такой неприятный спутник.

Он повернулся и поднялся по деревянным ступеням в холл, где уже был приготовлен ужин, и услышал, как следом поднимается Сезар.

В деревне начали готовить ужин перед их приходом, но хватило еды и на гостей…

Как и Мирринд, Каррхенд выглядел преуспевающей деревней, и шуток за столом было не меньше, чем еды.

Звучал смех и улыбались старики, толкуя возле очага, и весело играли дети. Никто никого не обижал: по всему было видать — законы кхелов пользовались здесь всеобщим уважением.

— Нам пришлось очень многое оставить, — сказала Серсейс. — Мы тоскуем без Мирринд, но здесь мы чувствуем себя в большей безопасности. Другие согласились, хотя клан Мельзен все еще оплакивал Эта, и их здесь было очень мало. Большинство молодежи Мельзена, мужчины и женщины, предпочли остаться в Мирринд.

— Если кто-нибудь из этих чужаков войдет в лес, — сказала Мельзейн, — обратно они уже не вернутся.

— Может быть, этого не случится, — сказала Моргейн. Мельзейн кивнула.

— Прошу к столу, — сказала Саллейс из Кархенда. Все потянулись к столам и заняли скамьи.

Син вбежал в холл и уселся на обещанное место. За едой они не разговаривали, ограничиваясь быстрыми взглядами. Он был здесь, и для Сина этого было достаточно. И Сезар, поймав его взгляд, быстро посмотрел на мальчика… словно хотел сказать что-то, что он прекрасно понимал.

— Это случится, — сказал он, и Ванай понял. С души его упал камень. Моргейн удивило выражение его лица, и она подумала, что по крайней мере одну мысль его она не знает, по крайней мере одним он не считает нужным с ней поделиться.

Затем он почувствовал озноб. Он вспомнил, где он находится, и вспомнил, что в пути лучше не заводить дружбы. Большинство тех, с кем он соприкасался, уже погибли.

— Ванай, — сказала Моргейн и схватила его за запястье, потому что он в раздумье опустил ложку и она стучала по столу. — Ванай?

— Ничего, ничего, лейо.

Он успокоился, постарался не думать об этом и постарался не позволить себе быть мрачным с мальчишкой, который даже не представлял, что за страх охватил его. Он с трудом ел, затем аппетит вернулся, и, наконец, он полностью выбросил тоскливые мысли из головы.

Арфа заставила замолчать людей, заявляя тем самым, что пришло время для обычного вечернего песнопения. Запела девушка Сеирн, которая уже пела в Мирринде. Затем мальчик из Каррхенда спел песню для Леллина, который был их собственным кхелом и пользовался их любовью.

— Моя очередь, — сказал затем Леллин, взял арфу и спел им песню людей.

Затем, не выпуская из рук арфы, он дернул струну, заставив всех умолкнуть и со странным выражением на побледневшем лице осмотрел лица людей, собравшихся в тускло освещенном холле.

— Будьте бдительны, — сказал он. — Всем сердцем прошу, будьте бдительны, каррхендяне. Мирриндяне не могли рассказать вам всего того, что вам грозит. Вас охраняют, но ваши стражи малочисленны, а Шатан велик. — Он нервно коснулся струн, и они тревожно вздохнули. — Войны Аррхенда… я могу спеть вам о них, но вы и так слышали много раз… как воевали сирриндяне и кхелы, пока мы не изгнали сирриндян из леса. В те дни люди сражались против людей и они сражались с ними огнем и топором. Будьте начеку. Сейчас такие сирриндяне появились в Азероте, а с ними предатели-кхелы. Опять возродилась старая война.

В зале послышался испуганный шепот.

— Плохие вести, — сказал Леллин. — Мне больно об этом говорить. Но будьте осторожны, будьте готовы уйти даже из Каррхенда, если понадобится. Имущество — это ничто. Для вас драгоценны только ваши дети. Аррхендяне помогут вам отстроить дома из камня и дерева, у вас к тому же есть собственные руки, так что надо быть готовыми помочь любой деревне, которая окажется в беде. Доверьтесь нам: аррхендяне часто невидимы, но они сделают все, что от них зависит. Мы будем делать, что сможем, по-своему. Возможно, этого окажется достаточно. Если нет, нам понадобятся ваши стрелы. — Струны медленно запели мелодию кхелов, и люди тихо сидели и внимательно слушали.