Ледовая шхуна. Маниту. Врата Азерота.Самый большой счастливчик - Майкл Муркок

И сейчас они говорили об Андур-Керше, как говорят о покойнике, когда уходит боль. Он знал свои годы, и она знала о том, что случилось за сотни лет до его рождения. Некоторые ее истории были мрачны, но в них звучала красота. Она была путешественницей во времени, и теперь он стал такой же, как она, и они могли свободно говорить о таких вещах.

Но однажды она вспомнила о Маайне сейджайн ей Маайне, клановом лорде Маайны, который вел за собой армии Андур-Керше… и глаза ее затуманились, и она погрузилась в молчание, ибо оттого, что сделали эти люди, клан Маайне, клан Яйла, клан Чайя, началась история с Азеротом. Они служили ей когда-то и они исчезли во времени и пространстве, пройдя за Врата. Маайя уцелел. Их дети, внуки и правнуки тысячу лет обитали в Шиюене, вспоминая ее лишь как злую легенду, окутывая ее мифами… пока их не поднял Рох.

— Сейджейн был добр и щедр к друзьям, — сказала она спустя мгновение, — Таковы его дети, но я не отношусь к их друзьям.

— Кажется, собирается дождь, — произнес он, чувствуя, что пора сменить тему.

Она с изумлением взглянула на него, затем посмотрела на небо, на котором только-только начали появляться серые облака, и снова на него. И засмеялась, — Да, это очень кстати, Ванай. Все это очень хорошо.

Дальше она ехала с другим выражением на лице и не пыталась встретиться с ним взглядом. В душе его поднималось нечто, что было горьким и сладким одновременно. Он сначала боролся с этим чувством, затем, взглянув на спину Леллина — Леллина, который грацией не уступал Моргейн, он дал другую интерпретацию тому, что она ему сказала. И вновь к нему вернулось доброе чувство, которое часто удерживало его от ошибки в отношениях с нею.

Он засмеялся, что вызвало у нее странный взгляд.

— Пустяки, это я про себя, — объяснил он и быстро перевел разговор на тему о ночном привале. Она не стала выпытывать, почему он смеялся.

Дождь не выполнил своей угрозы. Они боялись, что предстоит провести сырую ночевку, но облака пролетали мимо лишь с легкой моросью, и они улеглись на берегу речки, покрыв за день немалое расстояние. Они хорошо наелись и легли спать под чистым небом. Казалось, все лишения, которые пришлось им пережить в прежних путешествиях, были дурным сном, а эта земля была слишком доброй, чтобы причинять им невзгоды.

Ванай первым нес вахту… но даже в этом вопросе им повезло, потому что дежурить предстояло вчетвером, и каждый мог поспать подольше. Он уступил свой пост Леллину, который привалился к дереву, протирая глаза, в то время, как сам он улегся спать, не испытывая никаких опасений.

Но его вскоре пробудило прикосновение к спине, и тут же он почувствовал страх. Он перекатился на спину и увидел, что Леллин точно так же будит Моргейн, а Сезар уже проснулся.

— Смотрите! — прошептал Леллин.

Ванай напряг в темноте зрение, проследив за взглядом Леллина. Среди деревьев на другой стороне ручья стояла тень. Леллин тихо присвистнул, и тень двинулась, человекоподобная, но не человек. Она с тихим плеском вошла в воду, совершая прыгающие движения на длинных нижних конечностях. Но позже у Ваная пробежали мурашки, ибо он уже понял, что такое существо он уже видел, и в сходных обстоятельствах.

Леллин поднялся, и все они встали на ноги, но не двинулись с места, пока Леллин не подошел к ручью, где находилось существо. Ростом оно превосходило Леллина. Конечности у него были расположены как у человека, но движения отличались. Когда существо подняло голову, глаза его оказались совершенно темными в солнечном свете, а черты были тонкими, и рот очень маленький по сравнению с глазами. Ноги, когда оно двигалось, сгибались коленями назад, как у птицы. Ванай попятился, не столько от страха, сколько от смущения, потому что вид у существа был не угрожающий.

— Харил, — прошептала ему на ухо Моргейн. — Только раз в жизни я видела такого.

Существо вышло на берег и оглядело их своими огромными глазами. Невозможно было сказать: самец это или самка. Темно окрашенное тело казалось уродливым под густым, волокнистым нарядом, скрывавшим его почти целиком. Леллин что-то говорил и жестикулировал. Затем он повернулся и возвратился и харил тоже перебрался на ту сторону ручья, поднимая ноги, как цапля.

— Здесь были чужие, — сказал Леллин. — Он возбужден. Видимо, случилось что-то очень плохое, раз к нам пришел харил. Он хочет, чтобы мы шли за ним.

— Кто они такие? — спросил Ванай. — Что из того, что он говорил, тебе удалось понять?

— Они живут здесь с давних пор. Они обитают в самых глубоких местах Шатана, куда мы редко забредаем, и обычно они никаких отношений с кхелами или людьми не поддерживают. Они говорят на собственном языке, мы не можем ему научиться, и они не могут, да и не хотят учиться нашему. Но они объясняются жестами. Если харил пришел нас о чем-то просить, мы должны выполнить его просьбу, миледи Моргейн. Видимо, случилось что-то чрезвычайное.

Харил уже ждал по ту сторону ручья.

— Мы пойдем, — сказала Моргейн. Ванай ни словом не возразил, но в желудке возникла знакомая пустота. Он собрал пожитки и быстро, но спокойно занялся лошадьми. То, от чего они отвыкли за эти спокойные дни, вновь нахлынуло на них, и отныне они поняли — путь в Нехмин не будет гладким.

Они пересекли ручей, двигаясь как можно спокойнее, и харил поскакал перед ними, словно тень, пугающая коней. Он выбирал путь, неудобный для всадников, и часто им приходилось отгибать ветки, чтобы не хлестали по лицу. Каждый раз, когда они отставали, харил ждал молча, пока они приблизятся.

— Безумие, — сказал Ванай, но Моргейн не ответила. Харил маячил впереди, но то и дело ощущалось присутствие других. Это замечали кони и мотали головами, фыркая.

Может, их здесь много, думал Ванай. Он отстегнул кольцо, позволившее мечу съехать на бедро, и пригнулся к шее Мэй, проезжая под низко нависшими ветвями.

Лес редел. Их проводник вывел их на середину поляны, где над травой, казалось, раскинулось что-то вроде бабочки… подъехав ближе, они увидели, что это тело мертвого харила. Бабочкой оказалось оперение стрелы, торчавшей из его спины. Проводник что-то часто-часто залопотал.

Леллин спешился и сделал вопросительный жест. Харил не ответил ни словом, ни движением.

— Это не наша стрела, — сказал Сезар. В то время, как Сезар и Моргейн оставались на конях, Ванай спешился и наклонился над мертвым харилом, внимательно осмотрев стрелу в звездном свете. Это была не длинная, аккуратно оперенная коричневая стрела аррхендян. Это было перо морской птицы, не водившейся в лесах Шатана.

— Шиюе, — сказал он. — Леллин, спроси их: где они?