Сень горькой звезды. Часть вторая - Иван Разбойников

– Хорошее оружие – наганы, – нахваливал Стас.

– Хорошее, – соглашался Сыч, – для гоп-стопа самое подходящее, внушает. Только вот где они, эти наганы? И ружье обещанное?

– Найдем, – постоянно уверял Стас, – обязательно найдем.

Не нашли. Сыч в реальности клада разуверился и Стасу доверять перестал. Да и надоело ему по буреломам шастать. Это Стасу в буераках все любо-дорого: он местный, а Сычу в большие города хотелось – там, а не в тайге, он как рыба в воде. Захотел – на поверхность всплыл, рванул жирный кусок, а потом на глубину, отстояться на дне, как налим, пока круги на воде от рывка не успокоятся. В тайге Сыч себя чувствовал как пятак на ладони: со всех сторон виден, кто хочет – тот и бери. Все время боялся, что возьмут. Не спал ночами, от мышиных шорохов вздрагивал. И Стаса с Ленчиком задергал до невозможности. Тогда тайком сговорились Стас с Ленчиком сначала уйти на Обь и там отпустить Сыча одного, а потом вдвоем обратно вернуться, чтобы отыскать и шаманский и силинский клады. «Нам больше достанется», – горячо нашептывал Стас смрадным гнилозубым ртом. Ленчик отворачивал нос, но Стаса слушал внимательно, приметы, по которым предстояло найти ухоронку, старательно впитывал. Но не досталось Стасу шаманское и кулацкое золото.

В угоду Сычу поздней весной вышли бандиты на покрытую ноздреватым льдом Обь и наткнулись на острову на избушку рыбака-бакенщика Михайлы, который их и приютил и откормил. Когда же вскрылась и очистилась ото льда река, Сыч со Стасом, как авторитеты, кинули жребий на пальцах, и вышло, что «замочить» приютившего их старика предстояло Ленчику. Ленчик, вор вполне добросовестный, мокрыми делами никогда не занимался, избегал из самосохранения, но, раз ему по жребию выпало, – спорить не стал, убоялся злобного Сыча. И оказалось, что убить человека очень даже нетрудно: махнул топориком – и нет его. Ленчик даже и не переживал потом: подумаешь, старика не стало – туда и дорога. На пятьсот первой такие каждый день дохли, и никого от мертвяков не тошнило. Но вывод Ленчик для себя сделал правильный: Сыч со Стасом его специально в мокрое дело втянули, чтобы кровью повязать. Сами-то они в ней по кончики ушей окрашены: целую семью селькупов прирезали. Ленчик в их убийстве участия не принимал – снаружи находился, а это непорядок: в банде все должны быть одинаково виновны и замараны. Иначе возможны измена и предательство. Из этого вывода следовал другой: при необходимости Стас с Сычом его, Ленчика, еще раз подставят и глазом не моргнут. После второго вывода еще не разучившийся по тюрьмам думать Ленчик сделал и третий: нужно от этой ненадежной компании скорее сваливать. Так он и поступил. Когда Стас и Сыч оставили его в избушке хозяйничать, а сами пошли по острову будто бы погулять, но на самом деле, как Ленчик догадался, чтобы посовещаться в его отсутствие, он, не задумываясь особенно, бросил в легонький обласок топор, котелок, ружье и сети, оттолкнулся веселком от берега и – только его и видели.

С Сычом и Стасом Ленчик больше никогда не встретился: через годы узнал, что догнали и убили их местные мужики – на большой лодке не скроешься и далеко не уплывешь. Другое дело на обласке – на нем по Оби везде дорога. Именно благодаря обласку удалось избежать возмездия Ленчику, и этот урок он запомнил и оценил по достоинству, сделав в памяти засечку на будущее. Усек, хотя и не собирался никогда больше возвращаться в эти неприветливые края тянуло – домой, в Белоруссию. Но недаром говорят, что заблудившийся всегда ходит по кругу, постоянно возвращаясь на свой след. Заблудившийся на темных блатных тропинках Ленчик, скрываясь от возмездия за длинную вереницу вновь совершенных преступлений, не нашел ничего лучшего, чем укрыться в уже знакомой глухомани.

Со вполне надежными документами сошел он с парохода на пристань у Трех кедров, чтобы отсидеться годок, но присох к месту и задержался. Однако колхозная действительность Мишу-Ленчика тяготила, возникшая семья не радовала, и он мечтал вернуться к прежней развеселой жизни, которая чем более отдалялась, тем становилась все привлекательней и желанней. Для возвращения нужны были деньги, и немалые, а Миша-Ленчик на колхозных трудоднях обнищал и отощал совершенно. Постарел и лицом переменился до неузнаваемости, так, что, когда столкнулся нос к носу с однолагерником Пипкиным, – не опознал его Пипкин. Да и немудрено: у блатных вместо визитной карточки татуировки на теле оригинальные и неповторимые. А Миша Тягунов перед народом не привык обнажаться – раздетым его никто не видел, даже фельдшер Пластун. Не берусь утверждать, что жена видела – настолько заношенные рубашки болтались на Мише, что напрашивался вопрос: а меняет ли он их когда? Однако опасная для Ленчика встреча с Пипкиным еще более укрепила его на мысли о необходимости скорейшего отъезда с берегов Неги.

Первые попытки обеспечить свое бегство от семьи и колхоза Миша предпринял заранее, но они не увенчались успехом. Ограбление магазина денег не принесло. Похищенные с колхозной фермы лисьи шкурки безнадежно испортили мыши. Но там, где Ленчику не подфартило в одном, неожиданно повезло в другом: под крышкой вскрытого им надгробия в заплесневевшем берестяном туеске оказались золотые монеты царской чеканки – отыскалось то ли шаманское, то ли силинское золото. Не соврал Стас. Ленчик стал сказочно богат и в то же время беден: его богатство можно было реализовать разве что в столицах, среди коллекционеров, подпольных ювелиров и дантистов. А для того чтобы до столиц добраться и выйти на нужных людей, Ленчику опять-таки требовались деньги.

Украсть их поблизости оказалось негде, можно было попытаться только заработать. Должность завхоза экспедиции подвернулась весьма кстати. И вдруг возникла серьезная помеха: однажды лесник Батурин поинтересовался довольно настойчиво и дотошно, зачем это Миша Тягунов так часто посещает хантыйское кладбище на Половинке и не наследник ли он шаманов Шатиных, у которых, как говорят, где-то клад захоронен? Серьезность тона, которым был задан вопрос, не оставляла сомнений и надежд и стала причиной гибели лесника: за кражи Ленчику светила решетка, а попадать за нее снова ему никак не улыбалось. Поэтому он и решился на похищение винтовки у Клавдия Новосельцева.