Имя ей Хель - Елена Анатольевна Кондрацкая

полно любви, но так же было оно полно и горькой скорби. Согласилась Эдда отдать Алтару остаток своей души, при условии, что тот не тронет никого из её подданных и навсегда покинет её королевство. Поняв, что лучшего ему не предложат, Алтар согласился.

Лёгкой и прозрачной была душа Эдды, нежной и хрупкой, подобно крылу бабочки. Не щадя разделил её Алтар на четыре части и раздал своим верным воинам: Брине, Велле, Ноту и Ризану. В первый и в последний раз обрели люди могущество, подобное – лишь подобное! – могуществу фейри и в ту же ночь покинули земли волшебного народа.

На рассвете Эдду, умирающей, нашла возлюбленная дочь Магра. Залилась Магра горькими слезами, но ничем не могла помочь. Разрывалось сердце её от горя, грызла его всепоглощающая ненависть к убийцам любимой матери. Но прежде чем умереть, взяла Эдда с Магры клятву, что воевать и мстить Алтару за её смерть та не будет. Эдда сама пожелала отдать ему свою душу, и никто в том не был виноват. И только лишь сердце Эдды перестало биться, повелела Магра схватить и лишить свободы каждого человека, что остался в королевстве фейри, хотела она и броситься вдогонку за убийцами, но нарушить клятву не могла. В тот день убитая горем Магра села на трон, захватила солнце в свои ладони и спрятала королевство фейри от глаз людей, навсегда разделив мир надвое.

Я смотрела на изображение пятерых богов Алтаруна и не верила своим глазам. Нам рассказывали совсем другую историю про спустившихся с небес богов, даровавших людям свободу и защиту. Они правили в Алтаруне уже тысячи лет, и люди возносили им свои молитвы.

– Хочешь сказать, что сила наших богов краденая? – спросила я.

– Не знаю. Но я хочу верить написанному. Если однажды мы уже жили вместе, как один народ, значит, сможем снова.

– Жили, пока люди не убили вашу Королеву, – напомнила я.

– Можно ли судить о всех яблоках по пяти гнилым?

Я пожала плечами. История была красивая, печальная. Что ж, если это правда, то неудивительно, что у фейри сложилось столь неприязненное отношение к людям. Солнцеликая Магра об этом позаботилась, она обещала не мстить Алтару, поэтому отомстила всему человеческому роду. А со временем даже бессмертные фейри позабыли, что когда-то всё было иначе. Я грустно вздохнула и посмотрела на Хоука. Меньше всего я сейчас хотела думать о фальшивых богах, предательствах и убийствах королей.

– У твоей любимой сказки счастливый конец?

Хоук кивнул.

– Тогда почитай мне лучше её, пожалуйста.

– Как пожелаешь, lier nissah.

Зашелестели страницы. Хоук открыл разворот, на котором были нарисованы два волка в прыжке, окружённые узором из цветов и шипов.

– Давным-давно жила-была в далёком королевстве прекрасная принцесса. Волосы её были подобны солнцу, а глаза – морским глубинам. Она была храбра, как медведица, и стреляла из лука так метко, что не мог с ней соперничать ни один лучник королевства. Однажды отправилась принцесса на охоту и нашла волка в капкане. Подняла она лук, чтобы оборвать страдания несчастного животного, но вдруг взглянул на неё волк жёлтыми глазами и промолвил…

Я слушала его размеренный голос, смежив веки. Когда Хоук остановился, чтобы собрать фразу, переведённую с фейского, я открыла глаза, чтобы зачем-то взглянуть на строчку текста, в котором всё равно не смогла бы разглядеть смысл. Хоук перевернул страницу, и я придвинулась ближе к нему, чтобы полюбоваться иллюстрацией: девушка стояла на коленях и плакала, закрыв лицо руками, а рядом с ней сидели, склонив головы, два волка и плакали вместе с ней. Хоук продолжил читать, а я не стала отодвигаться, пойманная в ловушку его тепла, захваченная историей о настоящей любви, той, которая, несмотря на все бури и испытания, обязательно обретёт счастливый финал. Голос Хоука наполнял комнату, которая и правда была похожа на убежище. Маленькая, уютная, тихая, она пахла Хоуком, дарила ощущение покоя и навевала сон. В этой маленькой комнате можно было ненадолго забыть обо всём, притвориться, что за дверью нет ни печалей, ни страхов, ни обязательств. Слушать треск поленьев в камине и низкий, убаюкивающий голос. Я положила голову на плечо Хоуку и повыше натянула покрывало, спрятав руки под мягкой шерстяной тканью. За первой сказкой последовала вторая, а за ней – третья. За окном стемнело, в комнате зажглись свечи. Если верить сказкам, не так уж и редко фейри влюблялись в людей, а люди – в фейри. Интересно, как Магре тысячелетия назад так легко удалось развести два народа, превратив одних в забаву и прислугу для других? И может ли один фейри – пусть и Верховный Король – всё изменить?

Хоук сделал паузу и потянулся к столу, чтобы глотнуть вина. Серьги в его ушах качнулись, привлекая моё, почти уже завоёванное сном, внимание.

– Тебе очень идут рубины. – Я провела кончиком пальца по уху. Тёплому, покрытому почти невидимым глазу пушком.

Хоук вздрогнул, повернулся, пальцы скользнули по его горячей щеке, я поспешно убрала руку и вернула голову на его плечо, чувствуя, как у самой вспыхивает лицо. Хоук отложил книгу, извернулся и, подхватив меня, потянул на себя.

– Что ты делаешь? – Я нахмурилась, но не стала сопротивляться, позволила развернуть себя и усадить на его колени. Лицом к лицу. Положила ладони ему на грудь, и почувствовала, как тяжело и быстро бьётся его сердце.

– Я очень хочу сделать вид, что мира за этой дверью не существует. – Хоук бродил взглядом по моему лицу. – Хочу вечно сидеть с тобой вот так, пить вино и читать книги. И чтобы завтра никогда не наступало.

– Жаль, что так бывает только в сказках.

Я тоже этого хотела. Забыть обо всём. Забыть, что он – Верховный Король фейри, а я – Тень, которая должна его убить. Хотя бы сегодня. Утонуть в горьком меду его глаз и больше никогда не возвращаться.

Хоук потянулся к моим губам, но целовать не стал.

– Leir nissah… – тихо сказал он. – Я остановлюсь, как только ты попросишь, и не притронусь к тебе, если только ты сама того не пожелаешь.

Несколько долгих мгновений я смотрела ему в глаза. Их расплавленное золото обжигало меня, не давая ни дышать, ни думать. Голова кружилась, хотя я и не пила вина. Сердце выпрыгивало из груди, билось так же быстро, как и сердце Хоука. И нить между нашими сердцами становилась всё короче и крепче, сплеталась туго и навсегда.

– Только сегодня… – выдохнула я и наклонилась к Хоуку.

Его губы, горячие и влажные, всё ещё хранили терпкий вкус вина. Его