Имя ей Хель - Елена Анатольевна Кондрацкая

пальцы зарылись мне в волосы, обхватывая затылок, и мурашки бисером посыпались по спине. Я обвила руками его шею, углубляя поцелуй. С каждым мгновением Хоук распалялся всё сильнее, обнимал меня крепче, дышал быстрее, прижимал к себе, и я, не задумываясь ни на мгновение, отвечала ему страстными поцелуями.

Оторвавшись от моих губ, Хоук заставил меня сесть прямо. Я замерла, ожидая, что будет дальше. Он, напряжённо наблюдая за реакцией, потянул за шнурок на вороте моей рубахи. Я не стала его останавливать. Я хотела чувствовать его не только на своих губах. Распустив ворот, Хоук медленно сдвинул рубаху сначала с одного моего плеча, а потом – с другого, и она упала, обнажив покрытую мурашками грудь. Хоук, едва касаясь, провёл подушечками пальцев по моим ключицам, спустился вниз и погладил отвердевший сосок.

– Ты же знаешь, что делать? – спросила я с полуулыбкой.

Хоук вскинул на меня голодный, полный желания взгляд, и усмехнулся.

– Я девственник, а не дурак.

Одним быстрым движением, он притянул меня к себе и прильнул губами к моей груди. Я тихо, почти не слышно, застонала, выгибаясь в его руках и плотнее прижимаясь к нему бёдрами. Вскрикнула, когда острые когти оцарапали кожу на спине, но не остановилась, позволяя языку Хоука довести себя до исступления.

Я поняла, что что-то идёт не так, только когда тяжёлое дыхание Хоука превратилось в рык, а Тьма крыльями вырвалась из-под его рубахи. Его клыки впились в нежную кожу на моей груди, надавили, причиняя боль, но ещё не раня.

– Хоук! Нет!

Он выпустил меня в то же мгновение, я вскочила, споткнулась о подушку и упала, а Хоук, утробно зарычав, обратился зверем. Метнулся в сторону, с грохотом переворачивая стол. Кубок зазвенел, упав на пол, и этот звук напугал Хоука. Он отпрянул к окну, запутался в портьере и, заревев, сорвал её, разрывая когтями. Заметался по комнате, которая теперь была ему мала, крушил всё на своём пути, будто искал выход из ловушки. Книги летели на пол, трещала, ломаясь, мебель, разбилась бутылка вина, и зверь взвыл, наступив на осколки. Заметил окно и бросился к нему, но я, уже совладав с собой, преградила ему путь.

– Нет! Хоук! Ты можешь кому-нибудь навредить!

Зверь остановился, тяжело дыша и капая на пол слюной. Кажется, его возбуждение никуда не делось, смешалось со страхом и яростью и теперь сводило с ума. Я нащупала нить, ласково коснулась её, но зверь дёрнулся, зарычал, клацнув зубами, будто я причинила ему боль. Я протянула к нему раскрытую ладонь.

– Всё хорошо. Ты в безопасности. Хоук. Тебе нужно успокоиться.

Тяжёлая лапа сбила меня с ног и придавила к полу. Волчья морда оскалилась, приблизившись к моему лицу. Я отвернулась и зажмурилась, стараясь хоть как-то уберечь лицо и глаза. Горячий язык коснулся моей щеки, а я снова схватилась за нить. Хоук по-собачьи взвизгнул, оттолкнулся от меня, чуть не переломав рёбра и, оставив на полу глубокие борозды от когтей, выпрыгнул в окно. Я отвернулась, заслонясь рукой от звенящих осколков.

Вскочила и подбежала к окну. С острых зубьев стекла, которое осталось в раме, капала густая кровь. Большая тёмная тень неслась прочь от замка.

– Хоук, проклятье…

Я оглядела разрушенную практически до основания комнату, кое-как зашнуровала ворот рубахи, подхватила с пола куртку, набросила на плечо ножны с ножами и выбежала в коридор.

Глава 34

Силки

Когда я выбежала во двор, Хоука уже видно не было, но взрытая когтями земля подсказывала верное направление. Помня о том, как зверь метался от боли, нить я старалась не трогать. Кинулась в конюшню и стала седлать коня Хоука. Тот нервно кивал головой и стриг ушами, разделяя моё волнение. Когда я выводила снаряжённого коня из денника, в дверях появилась Мора.

– Что стряслось? Мы слышали грохот… – она осеклась, заметив кровь на моей рубахе. – Где Его Величество?

Я быстро накинула куртку, скрывая следы от царапин на спине.

– Он перекинулся. Позови остальных стражей, но тихо. И догоняйте. В прошлые разы я сумела его успокоить, но сейчас не вышло – может понадобиться ваша помощь. – Я вскочила в седло и махнула рукой в направлении, в котором скрылся Хоук. – Что в той стороне?

Мора помрачнела.

– Пастбища и деревни.

– Значит, нельзя терять времени.

Словно поняв, о чём речь, конь резко сорвался с места и галопом понёсся к лесу. Я чуть не вывалилась из седла и только чудом сумела удержаться, натянув поводья, конь недовольно мотнул головой, а я кое-как встала на стремена и наконец отыскала равновесие.

Хоук оставил после себя настоящий бурелом – лошади было не пройти. Пришлось скакать в объезд. Я старалась не потерять след, но конь то и дело принюхивался и, кажется, без меня знал верную дорогу.

– Ты ещё и ищейка? – пробормотала я, похлопав коня по шее, а он недовольно выдохнул и опустил уши, всем своим видом показывая, что я его отвлекаю.

За лесом раскинулись широкие луга, пустые и безмолвные в ночной час. Следы Хоука оставались чёткими и вели дальше, к освещённой факелами деревне.

– Дерьмо.

Я ударила коня пятками, заставляя поторопиться.

Первое, что я увидела, – мёртвые псы на дороге. Разорванные в клочья. Фейри попрятались в домах, а те, что посмелее, столпились на улице, вооружившись факелами и вилами, но идти пока никуда не решались. Спорили – что делать.

– Где он?! – Я ворвалась в деревню.

– Это ваша тварь?! – крикнул кто-то.

– Дальше по улице! В хлеву!

– Это что – человек?!

Я не стала слушать их возгласы и помчалась дальше. В целом дорогу можно было и не спрашивать. Стена хлева была разворочена, на земле, в луже крови, лежала обглоданная корова. Внутри кровь была повсюду – ею пропиталось устилавшее пол сено, брызги и подтёки темнели на стенах. Под ногами лежали трупы скота и разбросанные внутренности. Хоук, всё ещё в облике зверя, окутанный Тьмой, сидел в углу и, рыча, срывал зубами мясо с боков коровы. Судя по хрусту – вместе с рёбрами.

Услышав моё приближение, Хоук вскинул покрытую кровью морду и оскалился. Я остановилась и продемонстрировала ему пустые ладони. Сверкнув жёлтыми глазами, он шумно выдохнул, облизался и снова нырнул головой в разорванное коровье брюхо.

– Хоук, – осторожно позвала я, стараясь говорить ласково, но он даже ухом не повёл, продолжая жадно рвать и глотать свежее мясо. Позвала снова – никакой реакции. Тогда я коснулась нити, совсем легко, почти невесомо, но Хоук