Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914) - Даниэль Бовуа

К огромному облегчению всей Европы, самый «милостивый монарх» скоропостижно скончался 18 февраля 1855 г. Ему на смену пришел Александр II, о чем уездные предводители дворянства узнали 2 марта 1855 г. Это стало благоприятным поводом для заявления о том, насколько привязана к правящему дому «польская шляхта», небольшая группа представителей дворянских собраний, постоянно выступавшая от имени 70 тыс. признанных шляхтичей.

18 марта Мадейский довел до сведения дворян своей губернии, что 7 марта он передал И.И. Васильчикову адрес на имя царя «с изъяснением искренних чувств верноподданнической преданности дворянства к августейшему Престолу… чувства безграничной преданности киевского дворянства престолу и отечеству и полной готовности жертвовать всем по указанию Государя, совершенно согласуясь с высокоблагородными чувствами, одушевляющими всю империю…». Это льстивое письмо за подписью четырнадцати человек оканчивалось просьбой об аудиенции, в которой Александр II, поблагодарив за адрес, отказал: «Его Величество изволил отозваться, что на принятие их не имеет времени…»681

Если учесть, что заверения в преданности царскому режиму пришлись как раз на разгар военного положения в Западном крае, т.е. тогда, когда польская шляхетская автономия стала еще большей фикцией, то можно понять, в какой степени компрометировали себя демонстрацией верноподданности представители шляхты. Впрочем, подобная позиция объяснялась отчасти крестьянскими волнениями. Как уже отмечалось, в этот период украинское крестьянство верило в существование указа об освобождении. 22 апреля 1855 г. предводитель дворянства Киевского уезда Ламберт Понятовский сообщил Васильчикову, что крестьяне из села Дружны отказались отрабатывать барщину и требовали, чтобы священник прочитал им указ, объявленный по всей Украине. Васильчиков воспользовался случаем, чтобы напомнить помещикам о необходимости более пристального внимания к религиозным нуждам крепостных. Предводитель дворянства Киевского уезда немедленно приступил к исполнению: уже 11 июня 1855 г. он напомнил помещикам о необходимости заботиться о содержании православных церквей682.

Следует, однако, сказать, что не все так охотно и быстро подчинялись приказам властей. 13 июля 1855 г. киевский полицмейстер счел нужным вновь разослать уездным предводителям дворянства циркуляр с изложением сути военного положения; он откровенно жаловался на то, что царские войска не всегда встречали теплый прием в поместьях, определяемых для постоя, требовал большего «гостеприимства» и напоминал, что жители должны во всем подчиняться приказам армии и полиции, а именно отдавать свои дома в их распоряжение, заботиться о них, кормить и т.п. Любые чинимые препятствия могли иметь серьезные последствия, поскольку в этот период правосудие полностью находилось в руках военных судов. Предводители должны были собирать под данным документом подписи всех оповещенных помещиков.

Впрочем, правительство мало волновали подобные единичные случаи сопротивления, важнее было в течение всей Крымской войны держать крепко в руках верхушку польской шляхты. Можно предположить, что в словах благодарности, с которыми Васильчиков еще раз обратился к ней 10 апреля 1856 г., не было следов лицемерия. Подписанный 18 марта 1856 г. Парижский мир принес явное облегчение генерал-губернатору, который отметил, что Киевская губерния проявила себя лучше всех, постоянно поставляя рекрутов, зерно, фураж, транспорт и принимая на постой воинские подразделения: «…во всех этих делах дворянство здешнего края являло себя вполне достойным высшего… сословия в государстве». Он сообщал, что император «соизволил выслушать доклад о сем». Сам же отмечал, что сохранит в своей «признательной к дворянству памяти» лучшие примеры683.

Итак, чертверть века усилий не прошло впустую, царским властям удалось сделать послушной небольшую группу шляхты, нужную для господства над другими. Напрасно польская эмиграция в Париже рассчитывала на помощь от таких людей. В данном случае процесс интеграции с империей шел полным ходом.

Последние иллюзии создания автономии

Коронация нового царя и веяния либерализма 1857 – 1861 гг. застали представителей польской шляхты врасплох. Желание исполнить любое царское решение сочеталось с их собственным консерватизмом. Эта небольшая очень богатая группа польской аристократии, привыкшая лишь кланяться, с удивлением обнаружила, что от нее ожидают инициатив и что появились шансы на создание некоторой автономии. Уже во время дворянских выборов (в июне 1856 г. в Волынской губернии, в сентябре – в Подольской и в июне следующего года – в Киевской) краковская газета «Czas» писала о «росте политического сознания» среди польской аристократии на Украине684. Во время коронации молодой Александр II, кажется, помня о полученном приветствии, обещал Мадейскому, Сулатицкому и другим предводителям, прибывшим по этому случаю в Москву, посетить Украину. На долю Октавия Ярошинского, избранного предводителем дворянства Киевской губернии в 1857 г., выпала большая честь, немыслимая во времена Николая I, принимать в сентябре того же года императора в Киеве. Он устроил в его честь роскошный бал стоимостью в 23 тыс. рублей серебром, на который были приглашены наиболее лояльные престолу аристократы трех губерний. Несомненной в этом была заслуга жены Ярошинского, урожденной княжны Трубецкой. Как видим, польский аристократический мир становился все ближе царской элите.

Что касается украинского крестьянства, выше уже шла речь о низкой отдаче от дворянских комитетов, созданных для подготовки отмены крепостного права. Те, кто должен был заботиться об улучшении крестьянской доли, были выбраны из тех, кто принадлежал к дворянским собраниям и в действительности думал лишь о том, как бы вытянуть из крестьян последнее и держать их в руках. Уже сам перечень фамилий членов комиссии свидетельствует о том, что от комитетов не стоило ожидать чего-то нового: О. Ярошинский выступал против любых изменений; не проявлял желания потерять свои 70 тыс. душ и В. Браницкий. В Волынской губернии семья Стецких имела своих представителей в трех уездах (в Ровенском – Кароль, в Луцком – Эразм, в Овручском – Эдмунд); а Кароль Радзивилл также заправлял в Ровно. В Подольской губернии вместе с Феликсом Собанским и Зеноном Бжозовским, собственниками огромных имений, заседал Кароль Якубовский, все они были закоренелыми реакционерами, жестоко обходившимися со своими крепостными. Т. Бобровский характеризует их как stulti et ignati685 686. Эти 72 комитетских члена, «заседавшие» месяцами, съезжались в губернские центры вместе с семьями, устраивали приемы, балы, купались в роскоши, заботились о вечерних туалетах, посещали польский театр, все это создавало у них иллюзию сохранения польской культуры в империи, к которой они уже почти все были глубоко привязаны сердцем и душой. Крепостное право будет отменено без учета их враждебной к любым переменам позиции.

В главе, посвященной крестьянству, было показано, насколько не отвечавшими ожиданиям представителей шляхты были результаты их обращения с адресом к царю в Каменце во время второго визита Александра II в Подольскую губернию по случаю открытия Подольского дворянского собрания 12 октября 1859 г.

Кроме 12 уездных предводителей это обращение осмелилась подписать сотня помещиков, поскольку после коронации Александр II амнистировал многих осужденных в 1831 г. и сосланных в 1839 г. польских помещиков, и они вернулись из ссылки, не потеряв своего боевого настроя. Впервые за долгое время польская аристократия смогла допустить мысль о том, что дворянским собраниям позволено сыграть действительно активную роль. В этом обращении шла речь о возвращении прежнего выборного и дворянского характера судебным органам. Вторым пунктом шло требование о предоставлении крестьянам-католикам возможности изучать катехизис687. Охотясь в землях Браницких, царь, очевидно, забыл о первой просьбе. В том, что касалось второго пункта, то, как было показано, после одобрения Комитета министров в начале 1860 г. это привело в 1861 – 1862 годах к расцвету народного образования при костелах, которое вскоре было резко ликвидировано.

В мае 1860 г., через несколько месяцев после одобрительного ответа на вопрос об изучении катехизиса, Киевское дворянское собрание осмелилось подумать о нуждах польского населения. Никто не мог предположить, что эти выборы в дворянское собрание станут последними. После 1863 г. и речи не будет о подобных вольностях. Между тем казалось, что либеральные настроения распространились повсеместно, и просьба дворян этой губернии (русские помещики также изображали из себя либералов и голосовали вместе с польскими) касалась возобновления обучения польских детей на родном языке. Среди 300 голосовавших лишь один голосовал против, им был архитектор А.В. Беретти, итальянец по происхождению, стремившийся быть большим русским, чем сами русские!688 Т. Бобровский в своих воспоминаниях приводит данную просьбу на польском языке: