Преображение мира. История XIX столетия. Том II. Формы господства - Юрген Остерхаммель

броненосце «Потемкин» революционно настроенные матросы захватили власть и объединились с местными радикальными группами в порту Одессы. 16 июня 1905 года армия подавила восстание с жестокостью, намного превосходящей «Кровавое воскресенье» в Санкт-Петербурге. В течение нескольких часов, как утверждалось, погибло более двух тысяч человек[778]. В Иране вообще не было армии, которая бы четко подчинялась гражданской государственной власти. После ранней смерти наследного принца Аббаса Мирзы в 1833 году попытки модернизационной военной реформы прекратились. После того как шах Насир ад-Дин познакомился с казаками во время поездки в Россию, он создал у себя в стране в 1879 году казачью бригаду под командованием русских офицеров. Эта своего рода преторианская гвардия в дополнение к своим собственным интересам и интересам шаха представляла интересы России. В июне 1908 года Мохаммед Али-шах использовал этих казаков, численностью чуть более двух тысяч человек, для совершения государственного переворота, в результате которого был разогнан парламент, что положило конец первой фазе революции.

Разница между Ираном, с одной стороны, и Османской империей и Китаем, с другой, огромна[779]. В последних двух странах офицеры сыграли решающую роль в успехе революции. Исходные условия также были схожими. И султан Абдул-Хамид, и – два-три десятилетия спустя – династия Цин создали военные академии, привлекли из‑за границы военных советников и попытались поднять хотя бы некоторые подразделения до европейского уровня подготовки, боевого духа и вооружения. Это вполне удалось, но центральные правительства не позаботились о том, чтобы обеспечить лояльность нового поколения офицеров, настроенных особенно патриотично. Движение младотурок, в эмигрантских кругах которого офицеры изначально играли весьма незначительную роль, стало серьезной угрозой для султаната в тот момент, когда гражданским организациям удалось связаться с офицерами[780]. Давление военных заставило Абдул-Хамида 23 июля 1908 года восстановить действие конституции, тем самым отступив от абсолютизма, по крайней мере на бумаге. Аналогичным образом идеи китайского революционного союза единомышленников, разработанные в Японии, нашли интерес среди офицеров модернизированных армейских частей Цинской империи. В Китае в ходе борьбы с тайпинами были созданы региональные ополчения. Новые армии, появившиеся с 1890‑х годов, также были сосредоточены не в столице, где размещались уже довольно бесполезные в военном отношении маньчжурские войска, а в столицах провинций. Там между офицерами и местными чиновниками и прочей знатью часто устанавливались тесные отношения. Этот альянс оказался губительным для династии[781].

Случайное обнаружение подрывной деятельности среди военных в Ханькоу (подобное произошло в 1908 году в османском городе Салоники) привело к импровизированному мятежу в нескольких провинциях. Китайская революция 1911 года приняла форму отпадения большинства провинций от цинской империи[782]. Это определило расстановку сил на последующие годы. Стремление к автономии военно-гражданских властных элит в провинциях сформировало доминирующую тенденцию китайской политики более чем на двадцать лет. Турецкая система была гораздо более централизованной. Здесь военные лидеры после 1908 года постепенно выдвинулись на центральные позиции власти. Тот факт, что Турция, в отличие от Китая, приняла реальное участие в Первой мировой войне – Китай оставался лишь номинальным участником – и что ей пришлось вести новую войну, против Греции, сразу после окончания Великой войны, еще больше укрепил позиции военного руководства. Однако если в Турции один из самых успешных генералов, Кемаль-паша (впоследствии Ататюрк), сумел в 1920‑х годах «цивилизовать» военных и перенаправить их энергию на строительство гражданского республиканского национального государства, то милитаризация Китая продолжалась до середины ХX века. «Военная диктатура» – не самое подходящее слово для того, что произошло в Турции и Китае. Энвер-паша, самый влиятельный военный в правительстве младотурок, которое прочно сидело в седле в 1913 году, был достаточно силен, чтобы в 1914‑м втянуть Османскую империю в Первую мировую войну на стороне Центральных держав, но никогда не обладал абсолютной властью и оставался первым среди равных в смешанной военно-гражданской группе власти. В Китае влиятельный бюрократ и военный реформатор эпохи Цин Юань Шикай занял пост президента всего через несколько месяцев после революции. В 1913–1915 годах он правил фактически диктаторски, при поддержке армии, но отнюдь не только ее. Юань все еще находился под влиянием старого китайского недоверия к автономии вооруженных сил. Только после его смерти в 1916 году военные правители стали раздирать страну на части[783].

Социальные коалиции, на которые опирались отдельные революции, различались по широте охвата. Наиболее интенсивное участие «народа» наблюдалось в России. Противники самодержавия, готовые к революции, находились в спектре между либеральными дворянами и озлобленными бедными крестьянами, страдавшими от последствий голода и от высоких выкупных платежей после освобождения крестьян. В Китае революция произошла так быстро, что ее импульс даже не успел передаться из городов в сельскую местность. В годы до 1911‑го в некоторых частях Китая уровень крестьянского протеста был выше среднего, но династия Цин была сброшена с трона никак не крестьянскими восстаниями, подобными тем, которые подготовили падение династии Мин до 1644 года. Буржуазные силы в революционных процессах в России были важнее, чем в других странах, из‑за более развитого социально-экономического развития. В Иране базарные купцы были активны и участвовали в бойкотах. Применительно к Китаю до 1911 года говорить о буржуазии вообще нельзя. Ярлык «буржуазной» революции, как признавал Ленин, было трудно применить уже к России, а тем более к Ирану, Китаю и Османской империи. Ни одну из четырех революций нельзя оторвать от ее международного контекста. Во всех случаях существующие режимы потерпели военное или внешнеполитическое поражение: Россия – в результате Русско-японской войны, Китай – в результате Боксерского вторжения 1900 года, Османская империя – из‑за новых неудач на Балканах, Иран – из‑за иностранных охотников за концессиями и продвижения британцев и русских в их соответствующих зонах влияния. Все четыре страны находились в обороне с точки зрения внешней политики. Революционеры ожидали изменения или даже ликвидации прежней политической системы не только для решения собственных материальных проблем и для предоставления им гражданских свобод и возможностей для политического участия. Они также надеялись, что окрепшее государство будет более уверенным в себе и успешным в противостоянии великим державам и капиталистическому зарубежью. Это в меньшей степени относилось к России, которая сама являлась агрессивной имперской державой, особенно по отношению к трем другим странам. Здесь, наоборот, протесты вызывала скорее критика дорогостоящей и в конечном итоге неудачной внешней политики.

Результаты революционного процесса

К чему привели эти четыре различные революции? Ни в одном из этих случаев после революции не случилось возвращения к прежним порядкам. России в среднесрочной перспективе предстояла большевистская революция. В Турции и Иране в начале 1920‑х годов установились некоммунистические авторитарные режимы, занявшиеся развитием страны. В Китае режим такого