Девчата. Полное собрание сочинений - Борис Васильевич Бедный

директора передался рабочим. Работали молча, слышались только скрежет лопат о рельсы, шелест отбрасываемого снега и тяжелое дыхание усталых, но не сдающихся людей.

Валерка, вооруженный самодельной, грубо обтесанной лопатой, творил чудеса. Рассудительный Мезенцев долго ворчал, что это безумие – таким способом проводить составы, но под конец увлекся примером соседей и вступил в единоборство со своим помощником, решив сбить спесь с «фэзэошника». Надя и Лена не отставали от Валерки с Мезенцевым. Один лишь мастер Осипов не одобрял директорской затеи, но, вынужденный принять в ней участие, старался по возможности ускорить продвижение состава.

В девятом часу сквозь снежную сумятицу замелькали огни Сижмы.

– Валерка! – крикнул Чеусов. – Беги в поселок, подымай народ навстречу!

– Роман Иванович, стоит ли? – усомнился Валерка. – Кинут по одной лопате, а будут говорить: «Мы тоже работали». Примажутся к чужой славе!

Директор вопросительно оглядел рабочих, стоявших возле паровоза.

– Тут совсем ерунда осталась, больше прошли, – дружно закричало несколько голосов. – Сами доведем!

– Голуби вы мои! – растроганно пробормотал Чеусов. – С такими людьми не только состав провести или план какой-нибудь выполнить – гору свернуть можно!

Он спрыгнул с паровоза, взял лопату и уже не выпускал ее из рук до самой Сижмы.

На нижнем складе состав поставили под разгрузку, и Чеусов отпустил рабочих, поблагодарив их за службу. Будоража сонный поселок возбужденными голосами, люди разошлись по домам, усталые, но довольные собой и своим директором. Многие из них в этот вечер простили Роману Ивановичу его прежнюю грубость и несправедливость, и долго еще потом в Сижме вспоминали, как наперекор метели провели состав.

Потный и разгоряченный ворвался Чеусов в диспетчерскую, сам отметил на графике время прибытия поезда, победоносно посмотрел на Костромина и бессильно упал на стул, почувствовав во всем теле свинцовую тяжесть.

А час спустя к инженеру прибежала встревоженная Александра Романовна и сказала, что отец заболел и просит его к себе. У директора Костромин застал Следникова. Чеусов лежал в постели, Степанида Макаровна ставила ему градусник, а проказница Маша теребила мать за юбку и просила смерить температуру и ей.

Увидев инженера, Чеусов жалко улыбнулся и сказал делано веселым голосом:

– Я, кажется, свалился с копыт… Придется вам с замполитом принимать бразды правления. Обидно. Время сейчас горячее, в тресте еще подумают: Чеусов нарочно заболел, чтобы ответственности избежать.

– Что вы, Роман Иванович, – упрекнул директора Костромин, – никто так не подумает.

– Э, батенька, молоды вы еще! Есть такие начальники, что вовремя самоустраняются. Да только рутинер и деляга Чеусов никогда таким не был и ударов со своей головы на чужую голову не перекладывал!.. Ну да это все беллетристика… Геннадий Петрович, надо всем, кто сегодня со мной был, оплатить работу как самую что ни на есть сверхаккордную. Некоторых надо бы даже премировать, но этим я уж сам займусь, когда выздоровею. Мы состав чуть ли не на своих плечах протащили сквозь пургу. Тысячу кубометров снега перекидали… Какие у нас чудесные люди! Ведь целый день проработали, устали, а от помощи отказались, когда к Сижме подходили. Какой порыв!

– И все для того, – тихо сказал Костромин, – чтобы привезти сотню кубометров, которую на другой день доставили бы в Сижму без особого труда!

– И еще неизвестно, – добавил Следников, – сколько человек завтра, подобно вам, Роман Иванович, не встанет с постели.

– Сухие вы люди! – с горечью сказал директор. – Зато в сегодняшней сводке трест против Сижмы нуля не нарисует! А завтра выйдет снегоочиститель из ремонта, и дела поправятся. Пока я здесь, леспромхоз нулем себя не опозорит, хоть сто кубометров, но дадим!

Чеусов опустил голову на подушку и закрыл глаза. Степанида Макаровна с упреком посмотрела на гостей.

– Вот что, Геннадий Петрович, – продолжал директор неожиданно спокойным голосом. – Я знаю, у вас есть разные там идеи и теории. Мой вам совет: подождите пока проводить все это в жизнь. Нажимайте сейчас на вывозку: кубики, кубики и еще раз кубики! Сейчас бездорожье не только у нас, а во всей области, может даже сразу в нескольких областях, и вывозка упала и в тресте, и в главке. Сейчас и нашему управляющему, и кое-кому повыше голову мылят – только держись! Кто сейчас лишний кубометр вывезет и выручит свое начальство, того не забудут, и многое ему простят, даже невыполнение плана… Верьте старику. Нажимайте на вывозку, окупится!

Костромин нетерпеливо скрипнул стулом, но Степанида Макаровна взглядом попросила его не спорить.

– Я учту ваш совет, Роман Иванович, – дипломатично сказал Костромин и стал прощаться.

Расставаясь на крыльце с инженером, Следников тихо проговорил:

– Странная вещь – человеческое сердце. Когда старик рассказывал, как они состав вели, я его чуть не полюбил!

2

Затихшая было ночью метель к утру разыгралась с новой силой. Наспех отремонтированный снегоочиститель, едва выйдя из ремонта, снова сломался. Дорожный мастер, старичок – тот самый, что когда-то поразил Софью опасением, как бы Костромин не свернул ему голову, – долго сморкался и откашливался в коридоре, прежде чем войти в кабинет к инженеру. Доложив о новой поломке снегоочистителя, он даже отступил на шаг от стола, словно боялся, что Костромин запустит в него чернильницей. Инженер отвернулся от мастера, глянул в окно на неистовствовавшую метель.

– Метет, – сказал Костромин.

– Так точно, метет! – поспешил согласиться благообразный дорожный мастер.

– И сколько времени будет мести?

– А дня два… Может, три. В конце февраля всегда так. Сижемские порядки нам известны! – Мастер робко кашлянул. – А только к вечеру, не извольте беспокоиться, снегоочиститель будет на полном ходу. Сам займусь, но раньше вечера никак не успеть.

– Ремонтируйте как следует, – сказал Костромин. – И… не спешите!

Ошеломленный дорожный мастер выбежал из кабинета, спустился по лестнице и только на крыльце надел шапку.

А Костромин позвонил по телефону на Седьмой километр, куда чуть свет ушел на лыжах Следников. Замполита в конторе лесопункта не оказалось. Решение надо было принимать одному.

Минут пять инженер неподвижно просидел за столом. В печке трещали дрова, сухо щелкали счеты в бухгалтерии, диспетчер в соседней комнате по кодам передавал сводку в трест. Вспомнилось вчерашнее наставление Чеусова о вывозке и слова секретаря райкома о лишней работе. Костромин рывком снял телефонную трубку и вызвал депо.

– Ставьте паровозы на промывку котлов, меняйте тормозные колодки, делайте все, что полагается по вашему графику.

– Давно пора, давно! Все сроки вышли, – радостно ответил начальник службы тяги. – На старом паровозе надо бы еще сменить дышловые втулки, но для этого потребуется не меньше двух суток.

– Меняйте! – разрешил Костромин.

– Боже ты мой! – умилился «паровозный бог». – Вот что значит, когда наш брат инженер возглавляет предприятие!

– Но имейте в виду, – предостерег Костромин, – потом надо будет