Девчата. Полное собрание сочинений - Борис Васильевич Бедный

Глава восьмая

1

На другой день после отъезда секретаря райкома отозвали из леспромхоза Усатова. Передавали, что уполномоченный грозился вывести Костромина на чистую воду и уверял, что последнее слово в их споре останется за ним.

Управляющий трестом пробыл в Сижме еще два дня, так что Чеусов успел блеснуть перед ним и поточной линией Осипова, и мастерством знатного тракториста Мезенцева. Против ожидания директора, Дед Мороз покинул Сижму мирно, ни разу не прибегнув к испытанному нагоняю. Это было так на него не похоже, что Чеусов даже затосковал, предчувствуя недоброе.

Под нажимом Следникова и Костромина директору пришлось сдаться, увеличить число обрубщиков сучьев и ввести скользящих рабочих на всех поточных линиях леспромхоза. Замполит провел партийные собрания по лесопунктам. Было решено закрепить за каждой поточной линией коммунистов, отвечающих перед партийной организацией за всю работу поточной линии и в первую очередь за внедрение опыта мастера Осипова.

– Это что же, комиссары поточных линий будут? – поинтересовался Чеусов.

– А вы меня как, тоже комиссаром при себе считаете? – сердито спросил Следников.

Директор смутился:

– Вы – дело другое… Вы человек душевный!

– Там тоже душевные люди будут, – заверил Романа Ивановича замполит. – А не хватит у них собственной души – поможем.

После постройки второй разделочной эстакады выработка поточной линии мастера Осипова прочно закрепилась на ста сорока – ста пятидесяти кубометрах. Такой производительности не достигала еще ни одна линия в леспромхозе, даже прославленная Медвежка не могла этим похвастаться. Настырный срочно строил вторые эстакады, не желая упускать первенства. Строили и начальники других лесопунктов – строили по собственному почину, не спрашивая разрешения у директора. Чеусов грозился удержать стоимость эстакад из зарплаты руководителей лесопунктов, но те все равно продолжали строить.

«Тронулась Сижма! – с удовлетворением думал Костромин. – Интересно, читает ли теперь Настырный газеты в разгар рабочего дня?»

Осиповский опыт прививался быстро, и производительность всех поточных линий леспромхоза росла изо дня в день. Видимо, прав был Следников, когда писал инженеру, что рабочие Сижмы истосковались по культурной работе, без дерганий и авралов.

В начале последней недели февраля впервые в новом году леспромхоз выполнил суточный план заготовки и трелевки древесины. Костромин с нетерпением ждал прибытия новых тракторов, чтобы успеть до конца квартала наверстать упущенное за первые два месяца.

Чеусов по-своему воспринял успех леспромхоза. Его радовало, что Сижма снова процветает, и в то же время огорчало, что его заслуги в этом деле нет: все сделали «мальчишки». Кроме того, он чувствовал, что не сегодня завтра Костромин со Следниковым примутся по-своему перестраивать вывозку, и тогда ему придется или уступить их требованиям и признать свою ненужность, или отстаивать привычные приемы работы и вдребезги разругаться с «мальчишками».

Но выбирать тактику не пришлось. Новая беда обрушилась на леспромхоз: начались запоздавшие в этом году февральские метели, особенно лютые в здешних краях. Словно исправляя оплошность, допущенную в первой половине месяца, снег мел теперь днем и ночью.

– Вот вам и зеленый цех, а крыша дырявая! – говорил Чеусов. – В тартарары полетят сейчас все графики и планы… Стихия!

Труднее стало работать на лесозаготовке и трелевке, но это было еще полгоря. Главное – заносило узкоколейку. Единственный снегоочиститель не успевал обслужить все пути, и Чеусов объявил аврал: отменил в леспромхозе выходные дни и, несмотря на сопротивление Костромина, снял с поточных линий и направил на чистку снега ненавистных ему скользящих рабочих. Комендант Звездочкин ежедневно выезжал на «субботники» с домохозяйками и служащими конторы.

Начальник службы тяги обивал порог директорского кабинета и просил, требовал, умолял поставить паровозы на промывку котлов. Все сроки профилактики давно уже вышли, и он не ручается за свои паровозы…

– Подождите до конца месяца, – отвечал Чеусов. – Вы же умеете! Недаром вас паровозным богом прозвали… Выше головку! Я ничего не понимаю в ваших котлах и тормозных колодках, но надо, чтобы сейчас – именно сейчас! – паровозы бегали. И они будут бегать – или я не Чеусов!

– Но почему именно сейчас? – допытывался «паровозный бог». – Ведь метели.

– Вывозить, вывозить надо, поняли? – говорил Чеусов. – Ваше дело – выпустить паровозы из депо и подтолкнуть их, если они застрянут на пути. А если уж вам так хочется промывать им котлы, то промывайте себе на здоровье, но только… в двадцать пятом часу суток!

Шутка о двадцать пятом часе давно уже ходила в Сижме. Дело в том, что начальник тяги в свободное время любил разбирать и собирать свои часы, и злые языки говорили, что благодаря этому он выкраивает лишний час в сутки для ремонта паровозов. Другого времени на ремонт жадный Чеусов не давал.

Но, несмотря на все ухищрения директора, вывозка падала. Вдобавок в разгар самой лютой метели сломался снегоочиститель.

Сразу остановилось движение по всей дороге. Узнав, что снегоочиститель раньше завтрашнего дня не отремонтируют, Чеусов схватился за голову.

– Вы понимаете? – шепотом спросил он Костромина. – Если сегодня мы не вывезем на нижний склад ни одного кубометра, нас трест живьем съест без соли! – Директор нервно побарабанил пальцами по столу. – Нет, без боя я не сдамся!.. Ближайший груженый состав стоит у Осипова. Попробую пробиться.

Чеусов вооружил лопатами две бригады грузчиков с нижнего склада, посадил их на состав порожняка и отбыл из Сижмы. Проехать без остановки удалось только до последней стрелки, а дальше грузчикам пришлось расчищать каждый метр пути. Они чистили, состав продвигался вперед, а сзади дорогу опять заносило. Только к трем часам дня достигли поточной линии Осипова. Метель так сильно замела груженый состав, что не виднелось ни единого пятнышка золотистой сосновой коры и казалось, будто на платформах, кроме снега, ничего нет.

Директор остановил работу поточной линии и поставил всех осиповских рабочих на чистку обратного пути, только что преодоленного и уже заметенного. Не хватало лопат, но Чеусов велел разломать навес склада чурок и наделать лопат из досок.

К вечеру метель усилилась. Встречный ветер слепил глаза и не давал дышать, но директор и слушать не хотел о том, чтобы бросить груженый состав на полпути. Чеусов стоял на ступеньке паровоза, охрипшим голосом ругал разгулявшуюся метель или бросал своим рабочим слова одобрения, упрека, восхищения. Порой он соскакивал с паровоза, хватал у ближайшего рабочего лопату, работал как одержимый минут десять и снова лез на залепленный снегом паровоз, чтобы не терять из виду общей панорамы борьбы и сразу же пристыдить отстающего или похвалить прилежного.

– Доведем, ребята, состав, доведем! – кричал Чеусов. – Того, кто сегодня хорошо работал, я никогда не забуду. Приходите, просите, что надо, – все дам!

Азарт