Младшая сестра - Лев Маркович Вайсенберг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Юнус прошел к буровой, в которой работал до ареста. Какова она сейчас, его буровая? Такая же грязная, пропитанная нефтью, покрытая пылью, с зияющими дырами в стенках! Юнус заглянул в тартальную будку. Там сидел незнакомый тартальщик. Юнус окинул его ревнивым взглядом и сухо поздоровался, но тут же опомнился — тартальщик ведь ни в чем не виноват — и обменялся с ним несколькими дружелюбными словами.
Сумерки между тем сгустились. Пора было подумать о крове. Юнус зашел в казарму проститься с товарищами.
— Никуда мы тебя отсюда не отпустим! — послышались голоса, едва он заговорил об уходе.
— А про это вы позабыли? — спросил Юнус, кивнув на табличку, вновь прибитую к стене. — Я ведь теперь на «Апшероне» вроде как бы посторонний. Не было бы у вас из-за меня неприятностей.
— Для кого посторонний, а для нас свой! — воскликнул старик кирмакинец.
— Бывали у нас времена потруднее, и то для друзей всегда находилось местечко, — добавил ардебилец.
— Пусть только попробует придраться Министрац — я ему голову отвинчу! — воскликнул Рагим и сделал со ответственное движение рукой.
Юнус улыбнулся:
— Ну что ж, если так…
Никогда не казалась Юнусу жесткая казарменная койка столь мягким и удобным ложем, как в эту ночь! Да, что ни говори, а «Апшерон» все же его родной дом!..
Наутро в казарму явился Министрац.
«Пришел гнать меня отсюда!» — угрюмо подумал Юнус.
Но Министрац, к удивлению Юнуса, поздоровался с ним за руку и стал расспрашивать о его здоровье, о здоровье сестры и о том, как ей живется.
Юнус отвечал нехотя.
— А когда на работу выйдешь? — спросил Министрац.
— Когда найду работу, тогда и выйду! — ответил Юнус холодно.
Министрац улыбнулся:
— Чего тебе искать, если она у тебя есть? Пожалуйста, становись в свою четырнадцатую буровую!
— А того, кто там сейчас работает, по шеям?
— Зачем же по шеям? И для него у нас работа найдется!
Министрац прочел в глазах Юнуса удивление и покровительственно добавил:
— Я всегда готов сделать тебе добро!
Юнус покривился:
— Милостей твоих мне не надо!
— Дело твое… — Министрац пожал плечами. — Только я тебе добра желаю. Смотри, потом пожалеешь, если сейчас не согласишься — работу теперь найти нелегко!
Когда Министрац вышел, ардебилец заметил:
— Это не ты, Юнус, у него милости просишь, а он у тебя: хочет с тебя первое жалованье содрать за устройство на работу, как содрал с того, который сейчас вместо тебя в четырнадцатой.
— Денег он у меня не получит! — решительно ответил Юнус.
В разговор вмешался старик кирмакинец:
— А я, друзья, так слышал, будто инженер Кулль приказал восстанавливать на работе всех, кто был раньше арестован и уволен.
— Вот это, надо думать, верней! — воскликнул Рагим. — Теперь, когда англичане убрались восвояси, хозяева стараются избегать ссор с нашим братом, подлаживаются к нам, боятся.
Зашла речь об англичанах-оккупантах. Их уже не было в Баку. Получив отпор со стороны советского народа, Красной Армии, империалисты Англии, Соединенных Штатов, Франции вынуждены были отозвать свои войска из Советской России. В связи с общим провалом вооруженной интервенции бесславно покинули английские войска и территорию Азербайджана, Баку.
Юнус вспомнил бурные майские дни, брошюры и листовки в пакете из Астрахани — и почувствовал гордость: как-никак и его, пусть малая, доля есть в этой борьбе с интервентами.
Немало было разговоров и об американцах.
Оказывается, что еще летом представитель американского нефтяного треста «Стандарт-Ойл» вел с мусаватским правительством переговоры о закупке в Баку ста тысяч пудов керосину. Сделка эта, правда, не состоялась — расстроил ее конкурирующий со «Стандарт-Ойлом» английский нефтяной трест «Шелл».
Эта неудача не остановила американцев. Выражая настроения американских капиталистов, делегация Соединенных Штатов на Парижской конференции любезно заявила мусаватским представителям, что Азербайджан — богатая страна и что в Штатах найдутся капиталы для разработки ее природных богатств.
И вот теперь американцы уже дотянулись до самого Баку. В эти дни прибыл сюда «верховный комиссар» американского правительства генерал Харборд в сопровождении многочисленной свиты. Его встретили на вокзале мусаватские министры и весь генералитет. В городе по приказу мусаватского правительства были вывешены наспех изготовленные флаги Соединенных Штатов. Искушенные в низкопоклонстве мусаватисты на этот раз превзошли самих себя.
Как и все другие американские миссии, посещавшие Азербайджан, так и эта миссия, с видом, преисполненным достоинства, возвестила, что она прибыла в Баку с целью ознакомления с состоянием промышленности, торговли, финансов страны, с целью изучения природных богатств края. Но народ уже понимал, что американцы просто-напросто стараются взять Баку под свой контроль, отторгнуть Азербайджан от Советской России.
И верно: прошло немного дней, и в городе стало известно, что Антанта уже не довольствуется установлением в Нахичевани американского генерал-губернаторства и полномочия «верховного комиссара» Антанты в Армении распространяет также на Грузию, на весь Азербайджан…
Да, многое изменилось за те месяцы, что Юнус сидел в тюрьме!..
Все советовали Юнусу восстановиться на работе, и он в ответ произнес:
— Придется мне, видно, снова вертеть тартальный барабан!
Он сказал это, словно подчиняясь необходимости — какая же, в самом деле, радость опять работать на хозяина? Но, к удивлению своему, ощутил удовлетворение и прилив сил: четыре месяца руки его бездельничали, и вот он снова будет работать в четырнадцатой буровой — той самой, которую сердце его не позволяло ему считать чужой!
«Лейли и Меджнун»
— Если будешь хорошей женой, возьму тебя с собой в театр!
Как решился Теймур вымолвить эти слова? Ведь он знал, что азербайджанке нет доступа не только на сцену, но даже в зрительный зал, и что в театре бывают только немногие богатые и знатные азербайджанки, да и то в особых ложах, задрапированных прозрачной тканью, сквозь которую можно видеть сцену, самой оставаясь невидимой. Знал, наконец, Теймур и то, что любая чадра и драпировка плохо спасают от мужских взглядов женщину, перешагнувшую порог театра, и опасался, что взгляды мужчин коснутся Баджи, но вместе с тем хотел, чтоб видели, какая у него красавица жена, и чтоб завидовали ему.
«Если будешь хорошей женой, возьму тебя с собой в театр!» — долго звучит в ушах Баджи.
В театр?
В большой красивый дом, куда она однажды проводила артиста Гусейна и куда так мечтала попасть? В дом, где, как она слышала от Зийнет-ханум, поют, танцуют, что-то изображают? Неужели Теймур в самом деле возьмет ее с собой в театр?..
С утра до вечера мечтает Баджи об этом заветном дне. Идя на базар, она делает крюк, чтобы взглянуть на здание
