Озорные рассказы. Все три десятка - Оноре де Бальзак

– И будете неправы, – заметил король, – это противоречит законам церкви и королевства нашего. Королевства – поелику вы отнимете у меня моего подданного. Церкви – поелику вы отправите грешника на тот свет, не дав ему исповедаться и причаститься.

– Сир, я восхищён вашей глубочайшей мудростью и признаю смиренно, что вы светоч правосудия нашего.

– Так, значит, дозволено прикончить только всадника? Аминь, – сказал коннетабль, – убейте его. Ступайте скорее к указанному сеньору, да смотрите держите себя в руках и не забудьте о своём долге относительно изменника.

Мой прево, надеясь справиться с поручением, уже мнил себя будущим хранителем печати Франции. Он покинул дворец, собрал своих людей, прибыл куда следует, расставил дозорных вокруг дома, приказал стеречь все входы и выходы, именем короля неслышно пробрался внутрь, выяснил у слуг, где находится их хозяин, и посадил их под арест. Потом один тихо поднялся наверх и постучал в дверь, за которой двое любовников бились на известных вам шпагах.

– Открывайте! Именем короля!

Жена узнала голос мужа и хихикнула, ибо она вовсе не дожидалась королевского приказа, чтобы заняться тем, чем занималась. Однако ей тут же стало не до веселья: смех уступил место страху. Сеньор завернулся в плащ, подошёл к двери и, не подозревая, что речь идёт о его жизни, сказал, что он благородный человек и принадлежит двору Его Величества.

– У меня приказ как раз от монсеньора короля нашего, – настаивал прево, – не оказывайте сопротивления, вы должны принять меня сей же час.

Сеньор вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь.

– Что вам здесь нужно?

– Мне приказано задержать врага нашего государя, коварного злоумышленника, англичанина, коего мы советуем выдать без промедления. Засим я должен отвести его вместе с вами во дворец.

«Это, – подумал сеньор, – не иначе как козни коннетабля, коему отказала моя милая. Надо как-то выбираться из этой западни».

Затем, обернувшись к прево, он, презрев опасность, решил рискнуть всем и обратился к господину рогоносцу с такими словами:

– Друг мой, как вы знаете, я почитаю вас за человека любезнейшего, насколько любезным может быть прево, исполняющий свой долг. И посему полагаю, что могу вам довериться. В моей постели находится самая прекрасная дама королевского двора. Что до англичан, то тут я ничем не могу порадовать господина де Ришмона, пославшего вас в мой дом. Скажу прямо, всё это есть следствие того, что мы с господином коннетаблем, с коим король вошёл в долю, побились об заклад. Оба обещались разузнать, кто является дамой моего сердца, а я поставил на то, что им это не удастся. Да, и поверьте, никто не презирает англичан так, как я, ибо они захватили мои владения в Пикардии. Теперь, посудите сами, разве честно – использовать правосудие ради выигрыша в споре? Эх, господин коннетабль, как бы вам при всех чинах ваших не пришлось краснеть! Мой дорогой Пети, пусть ваши люди обыщут весь дом, от подвала до чердака, но в мою спальню прошу зайти только вас, осмотрите её, переверните вверх дном, делайте что хотите. Позвольте мне лишь чем-нибудь прикрыть лицо прекрасной дамы, которая в сей момент одета как архангел. Так вы убедитесь в том, что это не англичанин, а женщина, но не узнаете, чья она жена и кто её муж.

– Охотно, – согласился прево. – Однако я старый лис, меня на кривой не объедешь, и потому хочу удостовериться, что это в самом деле придворная дама, а не англичанин, ибо у англичан кожа белая и гладкая, как у женщин, это я точно знаю, понеже вздёрнул их на виселице без счёту.

– Так и быть, – согласился сеньор. – Раз меня обвиняют в измене и речь идёт о моей чести, я уговорю даму согласиться забыть на мгновенье о стыдливости своей. Думаю, ей хватит любви и сочувствия, чтобы помочь мне избавиться от любых подозрений. Давайте я попрошу её повернуться лицом вниз и показать вам то, что никак не заденет её имени, а вам будет довольно, чтобы признать в ней благородную даму.

– Хорошо, – отвечал прево.

Дама, слушая во все уши, скомкала и спрятала под подушку все свои вещи, скинула с себя знакомую мужу сорочку, обернула голову простыней, оставив на виду те пышные розовые округлости, что находятся пониже поясницы.

– Входите, мой добрый друг, – сказал сеньор.

Прево заглянул в камин, открыл шкаф, сундук, пошарил под кроватью, проверил, не прячется ли кто за занавесками, в общем, осмотрел и обнюхал всю спальню. Затем обратил свой взор к постели.

– Монсеньор, – заметил он, разглядывая свою законную собственность, – я видел англичан с подобным телосложением, а потому обязан посмотреть с другой стороны.

– Что значит с другой стороны?

– Ну, другую часть, или, если хотите, часть другого.

– Тогда, будьте любезны, позвольте госпоже подготовиться и прикрыться так, чтобы показать лишь малую толику того, что составляет наше счастье. – Сеньор знал, что делает, ибо у его дамы имелись родинки, по которым её легко можно было опознать. – Сделайте одолжение, отвернитесь на минутку, чтобы моя дорогая дама могла подчиниться вашему требованию.

Женщина улыбнулась своему возлюбленному, поцеловала его за находчивость, ловко открыла и прикрыла то, что следовало, и муж её, узрев во всей красе то, что ему никогда не дозволялось видеть, совершенно убедился в том, что никакой англичанин не мог иметь подобных форм, если только не был восхитительной англичанкой.

– Да, господин, – шепнул он на ухо своему заместителю, – разумеется, вы правы, это придворная дама, понеже у наших горожанок не бывает ни прелестей подобных, ни округлостей.

Засим, обыскав весь дом и не найдя ни одного англичанина, славный прево возвратился, как приказывал ему коннетабль, во дворец.

– Он убит? – спросил граф де Ришмон.

– Кто?

– Тот, кто украшал рогами ваш лоб.