Озорные рассказы. Все три десятка - Оноре де Бальзак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По возвращении домой Ансо угостил своих друзей. Он заново сыграл свадьбу, и пировали на ней целую неделю. Можно себе представить, что капитул, уже разинувший было пасть, дабы проглотить выгодную добычу, сурово укорял аббата за его милосердие. Год спустя, когда старичок Гюгон как-то занедужил, его духовник объявил ему, что сие есть небесная кара за то, что он предал священные права капитула и Бога.
– Если я не ошибся в том человеке, – ответил аббат, – он не забудет своего обещания.
И впрямь, в тот день, случайно совпавший с годовщиной свадьбы мэтра Ансо, явился монах доложить, что ювелир просит своего благодетеля принять его. Мэтр Ансо вошёл в зал, где находился приор, и вынул два чудесных ларца такой искусной выделки, что и поныне она не превзойдена ни единым мастером во всём христианском мире. На обоих ларцах была надпись: «От человека, давшего обет настойчивости в любви». Два этих ларца находятся, как всякому известно, на главном алтаре аббатства, и все признают их бесценными сокровищами. Добавим, что ювелир пожертвовал на них всё, чем располагал, но эти прекрасные творения не только не опустошили его кошелёк, а наполнили его до краёв, ибо ещё больше увеличили его славу и доходы – настолько, что он мог купить себе дворянское звание, обширное поместье и положил начало фамилии Ансо, каковая была весьма почитаема в Турени.
Повествование это учит нас неизменно обращаться к святым и к Богу в жизненных затруднениях и настойчиво добиваться того, что является добром. Неоспоримо, что истинная любовь надо всем торжествует, – изречение старое, но автор позволил себе привести его, потому что оно ему весьма по душе.
О прево, не знавшем прелестей своей жены
Перевод Е. В. Трынкиной
В старом добром городе Бурже в ту пору, когда там развлекался наш государь, который позднее оставил погоню за удовольствиями ради завоевания французского трона и в самом деле его добился, был некий прево, на коего возложена была забота о поддержании порядка, и носил он звание королевского прево. В правление прославленного сына означенного государя появилась новая должность «дворцового прево», или «главного прево королевского дома», которую несколько поспешно отдали сеньору де Мере по прозвищу Тристан, уже помянутому в этих сказках, хотя он вовсе не отличался весёлым нравом. Это я говорю для тех, кто обирает старые книги, дабы настрочить новые, и показать, сколь учёными являются сии легкомысленные с виду Десятки. Так вот! Имя этого самого прево из Буржа одни писали как Пико (задоринка), и от имени его произошли слова picotin (порция, мера), picoter (пощипывать), picorer (клевать), другие как Пито (и отсюда родилось слово pitance – паёк), третьи (кто говорил на лангедокском наречии) – Пишо (отсюда не произошло ничего, достойного упоминания), четвёртые (те, кто владел лангедойлем) – Петио или Петие, пятые (из Лимузена) – Петито, Петино или Петиньо, однако в самом Бурже его именовали просто Пети или Пти (маленький, мелкий). Из этого имени потом образовалась фамилия, род Пети разросся, и потому теперь вы повсюду сталкиваетесь с разными Пети и Пти (что одно и то же), и потому в этой повести мы тоже будем называть нашего прево Пети и никак иначе. Это этимологическое отступление я сделал для того, чтобы пролить свет на наш родной язык и показать, как наши буржуа и прочие граждане обретали фамилии. Но забудем о науке. Этот самый прево, имевший множество имён, собою был не хорош, и к тому же матушка наградила его такой особенностью, что, улыбаясь, он вытягивал губы, как корова, когда та хочет напиться, и подобную манеру улыбаться прозвали при дворе «улыбкой прево». Однажды король, услышав сие выражение от одного из придворных, заметил шутя:
– Ошибаетесь, господа, Пети вовсе не смеётся, просто у него на подбородке маловато кожи.
Смеялся прево или нет, но он как нельзя лучше справлялся со своими обязанностями: он всё видел, всё слышал, и злодеям при нём приходилось не сладко. Как бы там ни было, а он стоил жалованья, которое получал. Что до насмешек, то прево был слегка рогат, что до слабостей – ходил к вечерне, что до благоразумия – слушался Господа, когда мог, что до радости – у него под боком была жена, что до развлечений – он искал, кого бы повесить, и когда его просили доставить подходящего преступника, никогда не подводил; однако спал спокойно, и мысли о злоумышленниках его ничуть не тревожили. Попробуйте найти в христианском мире менее безвредного прево! Нет, не найдёте, все прево вешают или слишком много, или слишком мало, а этот вешал ровно столько, сколько нужно, чтобы оставаться на своём месте, ни больше ни меньше. Законная жена этого доброго прево была одной из самых красивых горожанок Буржа, что поражало не только весь город, но и самого Пети. И часто, направляясь к месту казни, задавал он Господу вопрос, который многажды задавали себе все, кто его знал, а именно: «За что ему, Пети, ему, верному псу и прево короля, дана женщина столь привлекательная и очаровательная, что даже ослы, завидев её, ревут от удовольствия». На сей вопрос Господь не давал никакого ответа, и, можно не сомневаться, у Него были на то свои причины. Однако злые языки в городе уверяли, что, выходя замуж за прево, жена его никоим образом не была нетронутой. Некоторые уверяли также, что она принадлежала не только мужу. На что шутники отвечали, что даже ослам случается забрести в прекрасную конюшню. У каждого была наготове язвительная шутка, так что, потрудись их кто-нибудь собрать, набрался бы целых ворох. Правда, почти четыре четверти из них стоило бы выбросить, ибо у жены Пети, женщины благоразумной, был только один любовник для собственного удовольствия и один муж – для почтения. Много ли нашлось бы во всём городе столь скромных в желаниях жён? Покажите мне хоть одну, и я дам вам один грош или одну пощёчину, на выбор. Вы легко повстречаете таких, у которых нет ни мужа, ни любовника. У некоторых женщин есть любовники, но мужа нет и в помине. У дурнушек, наоборот, муж есть, любовника нет. Но, доложу я вам, сыскать женщин, кои, имея одного мужа и одного любовника, довольствуются двойкой и не пытаются вытянуть тройку, это чудо, слышите,