Озорные рассказы. Все три десятка - Оноре де Бальзак

вы, болваны, дурни и невежды! Так вот, зарубите себе на носу имя госпожи Пети и идите себе куда шли, а я пойду своей дорогой.

Госпожа Пети не принадлежала к числу женщин, что вечно суетятся, куда-то бегут, не знают ни минуты покоя, крутятся, вертятся, спешат, опаздывают, болтают без умолку и шумят беспрерывно, и ничто их не удерживает на месте и ни к чему не привязывает, ибо столь легки они на подъём, что, пукнув, уносятся вдаль, как за своею собственной душой. Нет, напротив, жена прево была доброй домоседкой, всегда то в кресле, то в постели, ежечасно, словно ручной подсвечник, готовая к услугам в ожидании упомянутого выше любовника, когда мужа не было дома, и привечающая мужа, когда уходил любовник. Сия редкая женщина не стремилась наряжаться на зависть другим горожанкам. Отнюдь! Она нашла лучшее применение прекрасным дням своей молодости и жила как живётся. Ну, вот вы и познакомились с прево и его славной жёнушкой.

Соратник господина Пети по части исполнения супружеского долга, а долг оный столь тяжек, что для его исполнения требуется не менее двух мужчин, был благородным сеньором и богатым землевладельцем, коего король на дух не выносил. Запомните это хорошенько, понеже сия подробность чрезвычайно важна для данного рассказа. И так случилось, что однажды коннетабль, настоящий шотландский дворянин, увидел жену Пети и захотелось ему с ней встретиться с глазу на глаз в час утренней молитвы, что было и учтиво, и по-христиански, и побеседовать, дабы обсудить некоторые научные вещи или науку вещей. Госпожа Пети почитала себя достаточно сведущей, а кроме того, как уже было сказано, отличалась порядочностью и благоразумием и потому отказалась выслушать коннетабля. Когда все уговоры, доводы, уловки, намёки, посулы и мольбы оказались бесполезны, коннетабль поклялся своим большим чёрным кокдуем, что уничтожит её любезника, несмотря на то что тот был человеком влиятельным. Насчёт женщины он никакой клятвы не дал. Это указывает на то, что он был хорошим французом, поелику в подобных обстоятельствах некоторые, дабы отомстить за оскорбление, крушат всё подряд и убивают четверых из трёх. Тем же вечером коннетабль поставил свой большой чёрный кокдуй на кон, когда король и госпожа де Сорель{132} играли в карты перед ужином. Его Величество сим пари был весьма доволен, поняв, что может без хлопот и затрат избавиться от раздражавшего его дворянина.

– И как вы собираетесь справиться с этим делом? – с чарующей улыбкой спросила госпожа де Сорель.

– Ха! – хохотнул коннетабль. – Поверьте, моя госпожа, я не хочу лишиться моего большого чёрного кокдуя.

Что же в те давние времена называли большим кокдуем? Ах! Это столь сложный вопрос, что можно ослепнуть, изучая древние книги, но ясно, что это было нечто весьма значительное. Однако наденем очки и поищем. «Дуй» в Бретани означает «девица», а «кок» – это что-то вроде сковородника с ручкой, от латинского «coquus» – слова, которое во Франции преобразилось и стало означать того, кто ест, пьёт, лижет, сосёт, лакает, варит, парит, тушит, жарит и всё поедает, а больше ничего не умеет и потому опускается и разоряется, что вынуждает его воровать или попрошайничать. Из чего учёные могут заключить, что большой кокдуй – это кухонная утварь в форме сковородки, предназначенная для жарки девиц.

– Так вот, – продолжал коннетабль, коего звали господином де Ришмоном{133}, – я скажу нашему прево, что ему по приказу короля следует отправиться на сутки в деревню, жители которой подозреваются в измене и сговоре с англичанами. Мои голубки обрадуются его отъезду, ровно солдаты, получившие жалованье, и как только они вознамерятся поужинать вдвоём, я верну прево и пошлю его именем короля обыскать дом, где будет ворковать эта парочка, и покончить с нашим другом, который воображает, будто ему одному можно сей капюшончик напяливать.

– Что сие значит? – недоумённо спросила Дама Красоты.

– Я вам позже объясню, – улыбнулся король.

– Идёмте ужинать, – вздохнула госпожа Аньес. – Скверный вы человек, коннетабль, надо же, умудрились двумя словами оскорбить и женщин, и монахов!

Надо сказать, что жена прево уже давно мечтала провести со своим любезным кавалером всю ночь, с вечера до утра, у него дома, ибо там можно было кричать сколько угодно, не будоража соседей, а у себя дома она боялась, что её услышат, довольствовалась любовью украдкой, крохами да каплями и отваживалась лишь на рысь, когда ей хотелось скакать во всю прыть. И вот на следующий день около полудня прислужница её поспешила домой к молодому сеньору, дабы предупредить его об отъезде славного прево, и попросила господина любовника, от коего она получала щедрые подарки и потому относилась к нему лучше некуда, готовиться к любовным утехам и к ужину, поелику вечером лучшая половинка господина прево прибудет изголодавшаяся и жаждой истомившаяся.

– Прекрасно! – отвечал сеньор. – Передай своей хозяйке, что я никоим образом не заставлю её поститься.

Солдаты коварного коннетабля, следившие за домом сеньора любовника, заметив, как тот запасается бутылками да кушаньями, доложили своему хозяину, что всё идёт согласно его задумке. Граф Ришмон, злорадно потирая руки, живо вообразил, как прево расправится с соперником. Коннетабль немедля послал к прево королевского гонца с приказом возвращаться в Бурж, дабы схватить в доме названного сеньора английского лорда и разрушить задуманный этими господами дьявольский заговор. Но прежде чем исполнить приказ, прево было велено явиться к королю, дабы договориться о том, как и с кем в данных обстоятельствах должно обойтись. Прево, возрадовавшись возможности увидеться с королём, поспешил в обратный путь и так торопился, что прибыл в город, когда любовники на вечерне своей лишь первый раз ударили в колокол. Повелитель страны рогоносцев и её окрестностей, повелитель ветреный и своенравный, устроил всё таким образом, что жена Пети мило беседовала со своим возлюбленным в тот самый час, когда законный её супруг говорил с коннетаблем и королём, и, редкий случай для семейной жизни, оба, и прево, и жена его были весьма довольны.

– Я как раз говорил монсеньору, – сообщил коннетабль склонившемуся в поклоне господину Пети, – что всякий мужчина нашего королевства имеет право казнить жену и её любовника, коли он застанет их за верховой ездой. Но наш милосердный государь настаивает на том, что следует умертвить лишь всадника, а ту, на ком он гарцует, пощадить. Скажите, мой дорогой прево, как бы вы поступили, доведись вам столкнуться с сеньором, гуляющим в милых лугах, кои по законам человеческим и божеским полагается орошать и возделывать только вам?

– Я уничтожу всё, – отвечал прево, – к чертям растопчу траву и землю, цветы и семена, косточки и плоды, живого места не оставлю и по ветру развею и женщину, и её сообщника.