Дыхание в унисон - Элина Авраамовна Быстрицкая

Раздвоение между реальностью и иллюзией начинается с первых же дней семейной жизни. До начала учебного года еще целый месяц, каникулы, свобода, можно вместе с Димой поехать куда-нибудь в путешествие (она еще не привыкла быть женой, и у нее не получается даже в мыслях сказать «с мужем»). А у него сборы перед спартакиадой — и он уезжает без нее! Ах, как много времени ушло, прежде чем Соня поняла, что они навсегда останутся двумя разными людьми, выбравшими общую дорогу. Да, они идут по этой дороге рука об руку, но, может, это потому, что свернуть некуда? В какой-то момент Соня даже попробовала поговорить о своих сомнениях с отцом.

— Понимаешь, папа, получается, я уже себе не принадлежу, не могу пойти куда хочу, не могу с подружкой встретиться, он сразу начинает выяснять, куда, зачем и почему. Я даже вам с мамой так не должна была отчитываться. Я совсем растерялась.

Авраам ответил жестко:

— Это теперь уже не ко мне. Выбор твой, никто не должен вмешиваться. Ты уже все решила сама. Иди домой, у тебя есть обязанности.

Обязанности — это Соня понимает, это всю жизнь было ее главным словом, еще с войны, когда она была совсем крохой.

— Соня, мы уходим на дежурство, остаешься за хозяйку, смотри, чтоб все было в порядке.

— Конечно, мама, — с готовностью соглашается пятилетняя девочка и тут же берется за веник и совок.

— Соня, я в балетную студию, остаешься за хозяйку. Там на плите чугунок с кашей, смотри, чтоб не сгорела, и воды принеси к моему приходу!

— Конечно, Лина, — с готовностью соглашается десятилетняя Соня и тут же хватает ведро, бежит на колонку. А если она зачитается и каша сгорит, получит от старшей сестры по полной программе. Так что обязанности — это очень важная часть ее жизни.

У Димы таких сомнений не возникает. Он как-то сразу сумел очертить вокруг себя четкие круги: один, самый большой, — это все поле его жизни, еще один, внутри этого большого, где он вдвоем с Соней и никого больше, и еще один, поменьше, туда даже Соне пути нет, только он сам и его сокровенное. И молодая жена очень нескоро поняла, что так это и должно быть. Невозможно раствориться друг в друге, нужно при всех чувствах и устремлениях сохранять себя. Нескоро еще она начала делать робкие попытки следовать этому принципу, много времени загубила на ненужные женские переживания.

Но жизнь имеет обыкновение течь без перерывов. В университете семестры продвигаются своим чередом, сессии сменяют одна другую, родители снова приезжают в отпуск с Камчатки.

— Добро пожаловать в Европу, — встречают их Дима, сверкающий белозубой улыбкой, и сильно погрузневшая Соня: как это принято по всем человеческим законам, вскоре у них рождается сын. Когда ей показали в роддоме этот мокрый, крохотный, с длинными черными кудрями, слабо попискивающий комочек, задохнулась от изумления и непонимания. Вот только что, минуты назад это было частью ее тела, а теперь это отдельное существо? Человек? И у него будет своя жизнь, отдельная от ее жизни? Но она-то уже не может быть отдельностью, не может проживать свою жизнь, как будто его нет в ней! Она так и не преодолела никогда это заполняющее все ее существо чувство причастности, всецелой ответственности, жертвенности и чего-то еще очень большого. Наверное, все это вместе и есть то самое великое чувство — материнская любовь, о которой сказано и написано столько слов, но, чтобы понять, что это такое, нужно выносить, родить и поднять свое дитя. И с этого момента, что бы ни случилось в жизни, это удивительное чувство больше никогда не покинет Соню, порой уходя глубоко, порой поднимаясь и захватывая все ее существо и в самые трудные минуты давая дополнительные силы. Отныне и до последнего своего вздоха Соня воспринимает все в жизни с высокой позиции материнства. Ее существование обретает новый, более глубокий и значительный смысл. Ей кажется, что она теперь знает, что такое таинство любви. Но пройдут еще годы, пока Соня по-настоящему поймет, что любовь — это и есть сама жизнь, и все мысли, поступки и устремления — это краски любви, грани проявления любви как формы жизни.

Наверное, только сила любви может заставить молодую женщину успевать учиться, нянчить дитя, как-то обустраивать быт и при этом не терять вкуса к жизни. У Сони получается.

Ее Дима немногословен и скуп на комплименты. Он человек действия. Иногда ей кажется, что они с мужем живут параллельные жизни, каждый сам по себе. Это больно. Набравшись смелости, она порой спрашивает у мужа:

— Ты где?

Ответ всегда один:

— Я с тобой!

— А кажется, что где-то вблизи, но параллельно…

— «В бесконечности скрещиваются параллели», — весело цитирует Дима любимого обоими классика.

— «Так ли это на самом деле?» — подхватывает Соня.

И дальше — объятия, шутливая переброска короткими мирными репликами и — в дорогу. К ближнему озеру на рыбалку. Соня не любит рыбалки, но привыкла. В зимний лес на охоту. Соня не любит охоты, но научилась вкусно готовить охотничьи трофеи — лося, кабана, утку. Друзья-спортсмены охотно собираются у них, здесь весело, мирно и вкусно. Соня и сама не замечает, как повторяет путь своей матери.

А еще через год Авраам с Фирочкой наконец возвращаются домой: доктор прощается с армейской службой — возраст вышел. Но вот ему-то как раз не приходится искать «пятый угол» после демобилизации: уже есть внук, новая грань жизни. И доктор Быстрицкий чувствует себя абсолютно счастливым: он носит маленького Петрика на плечах, поет ему военные песни, разговаривает с годовалым малышом как с большим, читает ему книжки. Доктор находит в этих занятиях смысл жизни, а внук отвечает ему таким безграничным обожанием, они смотрят друг на друга такими счастливыми, одинаково васильково-синими глазами, что даже на лицах тех, кто видит