Дыхание в унисон - Элина Авраамовна Быстрицкая

предыстория. Когда они с приятелем пришли к парадному входу, дверь была заперта: опоздали. Приятель уже повернулся уходить, но Вадим отступать не умеет, одно слово — спортсмен. Поискали лазейку, нашли открытое небольшое окошко на первом этаже. Протиснулись — оказалось, туалет, даже не рассмотрели, мужской или женский, сразу побежали на шум — и очутились в зале. А тут эта румяная барышня с косой чуть ли не до колен — и скажи теперь, что это не божий промысел. Да еще девушка приятеля оказалась подругой Сони, так что и искать ее не придется.

Потом, спустя годы, сложилась семейная легенда-шутка. На вопрос «Где вы познакомились?» Соня обычно гордо отвечает:

— Через Академию наук.

И все уважительно цокают языком. А Вадим на тот же вопрос залихватски заявляет:

— Через окно в туалете.

И всем становится весело и понятно, какой он остроумный.

А потом они еще дружно сообщают любопытствующим:

— Нас познакомил наш общий приятель, но мы давно простили его и продолжаем дружить.

И всем становится ясно, что в этой семье шкафы, может, и есть, а скелетов не наблюдается.

Вскоре после октябрьского праздника начался у Сони такой плотный конфетно-театральный период, что она сама не заметила, как оказалась в этом головокружительном, немыслимо трудном и невыразимо счастливом состоянии влюбленности, а особенно после того, как где-то в Старом городе в кафе среди бела дня какой-то довольно грозного вида товарищ с татуировкой на руке, глядя в упор на парочку, во весь голос высказался о своем отношении к «племени христопродавцев». Соня в ответ, покраснев, как перезрелая вишня, успела только воздух в себя втянуть, а Вадим неуловимым движением метнулся к обидчику, и в то же мгновение тот оказался на полу и с разбитой скулой. Кафешка была крохотная, людей раз-два и обчелся, на инцидент отреагировали аплодисментами, и Соня, стоя рядом со своим кавалером, почувствовала себя так, будто это она совершила общественный подвиг.

В тот же день Вадим повел Соню знакомить со своей матерью. Будущая свекровь, похоже, сразу решила испытать гостью на прочность. Пригласила к столу, выставила большую сковороду жареной картошки, а к ней ради гостьи подала — о ужас! — апельсиновый ликер. Соня попробовала ликер вообще впервые в жизни, показалось сначала довольно вкусно, сладко и апельсином пахнет. Но с картошкой! Потом Дима провожал ее пешком через весь город домой, а у нее всю дорогу только одна мечта — скорей бы он ушел, потому что ликер на волю просится вместе с картошкой. С тех пор Соня при слове «ликер» вздрагивает. Спустя годы смешно, тогда было не до смеха.

С Вадимом Соня впервые в жизни попала на спортивные соревнования. Стыдно признаться, но раньше она вообще не подозревала о такой сфере деятельности, как спорт. В ее прежнем представлении в этом деле все ограничивается школьными уроками физкультуры или университетскими обязательными занятиями, на которые, впрочем, не обязательно ходить. Зато про снаряды Соня все знает с самого раннего детства, с войны: они летят с неба и взрываются, а перед тем кто-то кричит «во-оз-дух!», и все вокруг падают на землю.

И вдруг оказалось, что снаряды могут быть не только разрывные, но и спортивные. И вообще, это просто приспособления, помогающие показать, на что способно человеческое тело. Не поспоришь, красиво. Хотя для Сони недоступно, она поняла это сразу. Восхищает, конечно, но настолько это не свое, что даже не завидно. Вот в таких противоречиях — от притяжения до полной несовместимости — мечется Соня, постоянно сама себя опровергая, сама с собой борясь и сама себя побеждая.

Даже самую убедительную победу над собой очень желательно проверять на вкус, на цвет, на запах. А как? У Сони для этого самый надежный адрес — старшая сестра. Не было такого, чтобы Лина отказалась выслушать, посоветовать, помочь. Ответ младшая получила простой:

— Никто за тебя ничего решить не может. Думай сама. Не слушай подружек, не слушай даже маму с папой. Слушай свое сердце. Ты взрослый человек.

Соня пытается думать. Вадим уезжает на соревнования, пишет ей коротенькие письма, зато каждый день. Она долго обдумывает ответ и пишет на пяти страницах философское объяснение — почему они не могут быть вместе:

«Подумай сам — о чем мы будем с тобой говорить по вечерам? В спорте я ничего не понимаю, литература — не твой конек. А молчать каждый о своем — зачем тогда вместе?»

Ответ приходит краткий и категоричный, как выволочка несмышленой девчонке:

«А если просто о жизни говорить? Или, для разнообразия, о любви? Или вместе путешествовать, тогда будет о чем говорить. И вообще, жизнь не из разговоров состоит, подумай сама!»

Ради справедливости стоит признать, что все эти метания Сони немедленно прекращаются, как только он оказывается рядом, тут у нее, что называется, лапки кверху. Одним словом, к моменту, когда Авраам и Фирочка приезжают в отпуск, самый большой вопрос из всех возникающих у влюбленных — уже не вопрос. Пора назначать свадьбу.

Бракосочетание прошло в городском ЗАГСе, хупы не было, да молодым и в голову не пришло, давно не те времена. Сначала, пока ждали своей очереди на регистрацию, весело расписались на пыльных листьях фикуса в зале ожидания, потом в книге регистрации браков, потом поехали домой к Соне — праздничный обед стараниями Фирочки вполне удался. Гости уместились за одним семейным столом. Родители Сони еще в себя не пришли от неожиданности, хотя стараются делать вид, что все нормально. Мать жениха вообще сделала попытку уклониться от этого празднества: она с отцом Вадима давным-давно не живут вместе, больше десяти лет не виделись, у каждого своя семья, ничего общего, кроме сына. И сыну пришлось специально ехать за матерью, уговаривать. К Соне это мало отношения имеет, но поди объясни. Она чувствует себя ущемленной и обиженной со всех сторон и при этом даже не понимает, что все ее обиды кроются в ней самой. Ей всего девятнадцать лет, она просто не готова к роли жены, и этого не скроешь,