Правильный ход - Лиз Томфорд

class="p1">Я выдыхаю грустный смешок. — Но я также надеюсь, что он чертовски скучает по мне, потому что я скучаю по нему. И по тебе. Я очень скучаю по тебе, папа. Я хотела бы, чтобы ты был здесь, потому что я скучаю по твоему присутствию. Я, наверное, привыкла к этому летом. Раньше у меня намного лучше получалось путешествовать круглый год.

И я говорю бессвязно.

— В любом случае, позвони мне, когда сможешь, и я обязательно отвечу. Я люблю тебя. Очень сильно. Скоро поговорим.

Одиночество снова наваливается на меня, когда я вешаю трубку и лежу в своем тихом фургоне, где слышны только мои рыдания.

Я ненавижу это место, но этот тихий момент — единственное место, где я могу быть честна с собой.

Я снова нахожу просматриваю сообщения, надеясь, что что-нибудь от моих друзей заставит мою жалость к себе на секунду заткнуться.

Кеннеди: Проверяю, как ты. Как дела в ресторане? Исайя не перестает писать мне о том, не стоит ли ему сменить песню для выхода, а затем продолжает спрашивать, какая у меня любимая песня, ну, ты знаешь, на случай, если он захочет ее использовать. И я скучаю по тебе!

Наконец-то у меня вырывается искренний смех.

Исайя:Вот твоя суточная доза Макса. Вчера он научился произносить “кряк", но произносит свое “К” как “Т", так что это было забавно слышать. Я снял для тебя видео. Мы скучаем по тебе, Горячая Няня.

Он отправляет ввиде, там Макс сидит у него на коленях в центре клуба "Warriors".

— Макси, что это? — Спрашивает Исайя, указывая на книгу, которую они читают, кажется, о гигантской утке-крякве.

— Большой трах! — говорит Макс, очень горд собой.

Здание клуба вокруг него взрывается смехом, а Макс просто сидит и хлопает сам себе, и остальная команда тоже присоединяется к нему.

Камера быстро переключается на Кая, который сидит в своей раздевалке, качая головой, на его лице пробивается слабая улыбка, прежде чем видео резко обрывается.

Я смотрю это снова с улыбкой на лице, замечая там Коди, Трэвиса и Кеннеди, но затем ставлю видео с Каем на паузу.

Даже когда ему грустно, он потрясающе красив.

Я прокручиваю вниз второе сообщение Исайи.

Исайя: Как ты думаешь, какая любимая песня Кеннеди?

И, наконец, сообщение от Инди.

Инди: Мы скучали по тебе и твоим десертам за семейным ужином сегодня вечером. Но больше всего мы скучали по тебе! Я бы хотела, чтобы ты была здесь в следующие выходные.

Инди и Райан женятся в следующие выходные. Жаль, что мой график не позволяет мне поехать, но я отправлю им подарок.

Впервые в жизни у меня есть друзья. У меня есть люди, по которым я скучаю, за которых я переживаю. Люди, которые находятся в тридцати минутах езды друг от друга, в то время как я нахожусь здесь, на другом конце страны, пытаясь сделать себе имя в карьере, вокруг которой когда-то вращалась вся моя жизнь.

Я не знаю, как так много могло измениться за восемь недель. Это кажется невозможным. И неразумно принимать поспешные решения, основываясь на этих коротких двух месяцах. Но решение, которое основано на годах напряженной работы, кажется неправильным. Но также кажется, что это то, что я не могу изменить.

Слезая с кровати, я беру фотографию в рамке, которую Кай подарил мне на день рождения, и приношу ее в свою кровать. Я оставляю его прямо здесь, рядом со своей подушкой, потому что мне грустно, и я не знаю как справиться со всеми этими обретенными эмоциями.

Эта фотография — все, что у меня есть о Кае и Максе, пока я ухожу в погоню за мечтой, которая больше похожа на кошмар.

Глава 39

Миллер

Я просыпаюсь и пытаюсь сориентироваться.

Я в Чикаго.

Кровать Кая.

Улыбка немедленно расцветает на моих губах, пока я моргаю, прогоняя сон, оглядываясь вокруг в поисках его.

Только я не в его постели. Я в своем фургоне.

Я в Лос Анджелесе

Мой желудок сжимается точно так же, как в первый день без него, потому что каждое утро, когда я просыпаюсь, до меня доходит, что я в двух тысячах миль отсюда.

Ко мне приходит осознание того, что сегодня я не буду печь на их кухне, не услышу поддержки Кая, не смогу поцеловать его. И вместо того чтоб играть днем с Максом, я буду у Луны, чтобы встретиться с Мейвен по поводу изменений в ее меню.

Потягиваясь, я выбираюсь из кровати, но как только мои ноги касаются пола, фотография в рамке, с которой я спала, разбивается с явным треском.

Нет, нет, нет. Я слишком хрупкая для этого прямо сейчас.

Я осторожно поднимаю ее. Стекло из рамы полностью расколото, центр трещины находится прямо у меня на лице.

Это кажется логичным.

Жалкое рыдание подступает к моему горлу, потому что да, теперь я тот человек, который может плакать над сломанной рамкой. Я думаю, это именно то, что происходит, когда вы начинаете формировать привязанности.

Я осторожно кладу его вверх фотографией на прилавок, обещая купить новую рамку на обратном пути со встречи с Мейвен. Я разжимаю зубцы, ослабляя заднюю панель, чтобы вытащить фотографию, надеясь, что она не поцарапалась при падении.

И когда я разбираю эту штуковину, становится виден почерк Кая, прямо там, на обратной стороне фотографии.

Наши имена — Макс, Миллер и Малакай сопровождаются датой и годом с небольшой надписью внизу.

Я надеюсь, что ты найдешь свою радость, потому что благодаря тебе мы нашли свою.

И вот так, на восьмой день, я снова полностью разрушена.

— Я слежу за вашей карьерой с тех пор, как училась в кулинарной школе, — признаюсь я, как настоящая фанатка. — Вы провели четырехдневный семинар по бриошам. Смешивание, придание формы, расстойка, выпечка — все это, и я не думаю, что когда-либо раньше меня так волновал хлеб.

— Я помню это. Думаю, я набрала около тридцати фунтов, разъезжая по стране и преподавая это.

Мейвен подносит свой эспрессо к губам. — Вы впечатляете, шеф. Мне понравилось наблюдать за вами на линии вчера вечером.

— Ваша кухня… хорошо отработана.

Я дую на свой чай, помогая ему остыть.

— Они лучшие, и я с нетерпением жду, когда вы присоединитесь к нам на следующие три месяца. Мне не терпится узнать, о каких изменениях вы думаете в десертном меню.

Я достаю свой блокнот и ручку, кладу их на стол между нами. Страницы заполнены идеями о том, как сочетать