Правильный ход - Лиз Томфорд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мои глаза горят. — Ты никогда мне этого не говорил.
Он наклоняет голову и быстро целует мои волосы. — Это был один из лучших дней в моей жизни. И так же один из самых страшных, потому что это имя имеет такой вес. Такая большая ответственность. И все, что я хотел сделать, это соответствовать ему.
У меня сводит живот. Я точно знаю, что он чувствует.
— Кай сказал мне, как Макс назвал тебя.
Я поднимаю голову с его плеча, чтобы посмотреть на него. Красный нос и блестящие глаза.
— Трудно понять, соответствуешь ли ты своему званию. Здесь нет тестов, которые тебе нужно пройти, или галочек, к которым ты можешь стремиться. И для кого-то вроде тебя, для кого-то, кто гонялся за титулами как за способом доказать себе… — он делает паузу. — Или чтобы доказать мне, что ты чего-то добилась, я уверен, это еще страшнее. Ты всеамериканский питчер, лауреат премии Джеймса Бирда, но ты никогда не получишь звание Лучшего родителя, потому что такой награды не существует. Ты можешь только стараться изо всех сил и надеяться, что этого будет достаточно.
— Я не знаю, как… — я качаю головой. — Я понятия не имею, как быть чьей-то мамой. Я должна была пробыть там всего каких-то два месяца.
— Ты думаешь, я имел хоть малейшее представление о том, как быть отцом? — спрашивает он в опровержение. — Я был так далек от своей зоны комфорта. Я перешел от игры в бейсбол высшей лиги к тому, чтобы каждое утро заплетать волосы в косички перед школой. Ты думаешь, я знал, как это делать? Черт возьми, нет. Мне пришлось попросить нашего соседа научить меня. Я понятия не имел, как вести себя со злыми мамами или злыми девчонками в школе, и я даже не хочу рассказывать тебе о том, как я был напуган, когда у тебя начались первые месячные и ты попросила меня отвезти тебя в магазин. Мой поиск в Google был в лучшем случае сомнительным, потому что я пытался найти ответы на вопросы, которые, как я знал, у тебя возникнут.
Мы оба смеемся над этим. Разговор о неловком дне.
— Или когда тебе было грустно из-за того, что ты скучаешь по своей маме, Милли. Я так боялась, что скажу что-нибудь не то.
— Ты был само совершенство, папа. Ты всегда казался таким уверенным. Как будто ты точно знал, что делать. Я понятия не имела, что ты боишься.
— Я просто понял это по ходу дела. День за днем. У меня всегда была только одна цель, когда я стал твоим отцом, сделать так, чтобы ты нашла свое счастье.
Я надеюсь, что ты найдешь свою радость, потому что благодаря тебе мы нашли свою.
Слова Кая, написанные на обороте нашей семейной фотографии.
Мой папа толкает меня плечом. — Я не говорю тебе, что ты должна или не должна делать со своей жизнью. Я просто не хочу, чтобы ты так боялась потерпеть неудачу в чем-то новом, что это помешает тебе найти свое счастье, я нашёл своё благодаря тебе.
— Боже, пап. — поднимая воротник рубашки, я вытираю им лицо. — Я думала, ты перезвонишь мне сегодня и скажешь, как ты гордишься мной за то, что я совершаю эти великие и впечатляющие поступки в своей жизни. Я не думала, что у нас будет этот разговор.
— Ты всегда производишь на меня впечатление, запомни это. Когда ты была ребенком, ты засунула в нос конструктор Lego, и я нахожу это впечатляющим.
Он посмеивается про себя. — Но в жизни есть и другие возможности, которые не менее впечатляющие и великолепные. Тебе не нужно, чтобы все знали твое имя, чтобы это означало, что ты делаешь что-то великое в своей жизни. Поверь мне, когда нужный человек знает твое имя, этого достаточно.
Он толкает меня плечом. — Или в твоем случае, когда нужные люди знают твое имя. Два, если быть точным.
Кай и Макс.
— Между прочим, это чушь собачья, — говорю я, указывая на свое залитое слезами лицо. — Это худшая часть осознания того, что у тебя есть чувства.
Он улыбается, обнимая меня за плечи. — Это любовь, милая.
— Я не думаю, что любовь должна быть такой. Это слишком ошеломляюще. Слишком всепоглощающе. Я не знаю, как люди справляются с жизнью таким образом.
— Это потому, что ты, моя девочка, влюбилась в двух людей одновременно. Я был там, это впечатляет.
Я судорожно втягиваю воздух, пытаясь собраться с мыслями.
— Миллер, когда ты думаешь о Максе, чего ты хочешь для его будущего?
— Я просто хочу, чтобы он был счастлив.
— Ты когда-нибудь хотела бы, что он отплатил тебе за любовь к нему?
— Конечно, нет.
Он поднимает глаза к небу, солнце освещает его улыбающееся лицо. — Точно.
У нас уже был этот разговор раньше, но до сегодняшнего дня я не понимала этого по настоящему.
— Я думаю сейчас ты понимаешь, — продолжает он. — Оставить свою карьеру, чтобы стать твоим отцом, теперь не кажется такой уж большой жертвой, не так ли?
Я качаю головой. — Только не тогда, когда я собираюсь сделать то же самое.
Он поворачивается ко мне, его карие глаза мягки, он смотрит на меня так, словно я — весь его мир. Я понимаю это чувство больше, чем когда-либо.
— Найди свое счастье, Миллер.
Когда я возвращаюсь в ресторан чтоб дать интервью, у меня ужасно легкомысленная улыбка на лице, и столько ясности в голове.
Я выхожу из кухни и сажусь за столик к тому, кто будет брать у меня интервью закидывая ногу на ногу. Мы пожимаем друг другу руки, представляясь.
— Для меня большая честь получить это интервью у вас, шеф, — говорит она. — Я с нетерпением ждала этого.
— Я тоже с нетерпением жду этого.
— Поскольку ресторан сегодня закрыт, у тебя есть какие-нибудь большие планы после того, как мы закончим?
— Есть, — признаюсь я с улыбкой. — Я собираюсь пойти поискать мальчика. Вообще-то, двоих мальчиков.
Глава 40
Кай
Когда Макс уже пристегнут на заднем сиденье, а двигатель автомобиля включен, Исайя наконец подъезжает к моему дому.
— Ты жив — замечает мой брат, запрыгивая на пассажирское сиденье моего грузовика.
— Едва ли.
Исайя усмехается. — Что ж, похоже, ты принял душ, так что это хорошее начало.
Мой брат оборачивается, чтобы поздороваться с моим сыном, пока я выезжаю с подъездной дорожки и начинаю короткую поездку к дому Райана.
— Насколько
