Правильный ход - Лиз Томфорд

все свежие осенние калифорнийские фрукты. Я не знаю, вдохновение ли посетило меня с тех пор, как я попала сюда на прошлой неделе, но вместо этого я боюсь позволить своему разуму успокоиться. Это даст ему возможность скучать по тому, что я оставила позади.

— В моем мозгу шевелится блюдо с гранатом, с которым мне не терпится поэкспериментировать, — объясняю я, пока Мейвен листает страницы моего блокнота.

— Почему вы не открыли свою собственную кондитерскую? С вашим именем в проекте появилась бы очередь через квартал.

— Я… э-э-э… никогда не испытывала желания оставаться на одном месте достаточно долго, чтобы сделать это. Мне нравилось жить в новом городе каждые три месяца.

Она кивает, продолжая листать мои записи. — Тебе все еще это нравится?

— Что?

— Ты сказала «нравилось». Тебе это все еще нравится?

Ее карие глаза поднимаются от страниц и я понимаю что просто сижу молча.

Я делаю глоток чая. — Не буду врать, теперь это идея не кажется мне такой привлекательной.

Она хихикает, закрывая блокнот и отодвигая его обратно на мою сторону стола. — Мой совет после двадцати лет работы в индустрии, перестаньте демонстрировать свой талант другим людям. Напиши на нем свое имя и получи его в собственность.

Она снова подносит кофе к губам, улыбаясь из крошечной чашечки. — Конечно, после того, как ты закончишь немного со мной этой осенью.

Посмеиваясь, я убираю блокнот обратно в сумку.

— Жаль что у нас еще не было возможности вот так посидеть, — продолжает она. — Ты знаешь, как много время нужно на подготовку, и я уверена ты заметила что я работаю только в две обеденные смены в неделю.

По четвергам и воскресеньям, если быть точными.

— Шеннон, твой заместитель, тоже великолепна. Кухня действительно уважает ее.

— Она — палочка-выручалочка, у меня есть человек, которому я доверяю, она управляет делами, пока меня здесь нет. Когда я решила открыть Luna's после рождения моей дочери, я пообещала себе и своей семье, что работа будет на втором месте. Это сложный баланс. Я уверена, вы понимаете о чем я, эта индустрия не способствует созданию семей.

— О, я прекрасно осведомлена об этом.

— Но мне нравится это.

Она обводит рукой столовую. — Управлять кухней, составлять меню. Доверять своим сотрудникам — вот способ получить и то, и другое.

Она допивает свой эспрессо, отодвигая от себя блюдце. — Итак, что вам больше всего нравится во всем этом, шеф? Это хаос? Удовольствие от напряженной ночи? Креативность? В чем твое «для чего»?

Я говорю без колебаний: —Кормить людей, которых люблю.

Мейвен захлебывается собственной слюной от смеха. — Тогда какого черта ты здесь делаешь? Я не могу сказать тебе, когда в последний раз готовила для любимого человека. Теперь это все критики и изысканная кухня. Как они себя называют? Гурманы? Но это то, что мне нравится больше всего, — кормить людей, которые хотят такой еды.

Я не отвечаю, используя свой чай, чтобы чем-то занять рот.

— Этот твой маленький летний перерыв, — заполняет тишину Мейвен.

— Ты названа лучшим кондитером года и исчезаешь. Ты всколыхнула мир кулинарии Миллер, и для меня большая честь быть твоей первой кухней, после возвращения домой. Но ты должна сказать мне, что, черт возьми, это было?

Скажу ли я ей правду о своем выгорании и давлении? Будет ли она смотреть на меня свысока из-за этого? Осудит меня? Использует это против меня?

Я действую осторожно, но честно. — Я чувствовала что начинаю перегорать.

— Правда? — она приподнимает бровь.

Я отвожу от нее взгляд и она продолжает.

— Я попала в это место около четырех лет назад. Конечно, на тот момент мне было двадцать пять лет. Я уехала, и у меня родилась дочь. Я нашла в ней новую страсть к жизни, но мне все еще хотелось быть здесь.

Она постукивает пальцем по столешнице, имея в виду свой ресторан. — Ты не возражаешь, если я дам тебк совет? От старого шеф-повара, молодому?

Я смеюсь. — Ты не старая, но да, пожалуйста, сделай это.

— Если ты когда-нибудь почувствуешь, что действительно утратила свою страсть к этому, уволься. Твоя еда никогда не раскроет потенциал, потому что ты не раскроешь свой. Эта карьера не для слабонервных. Ты будешь терпеть поражение изо дня в день. Если ты сомневаешься в том, что приняла правильное решение, то ты уже приняла его неверно. Найди свою страсть, Миллер. Найди то, что заставляет тебя вставать с кровати каждое утро, и если это не кухня, тогда нужно уйти.

Ну, черт возьми, неужели я настолько очевидна?

— Это то, в чем я хороша.

— О, у тебя это чертовски здорово получается. Но знаешь, если тебе не нравится то, чем ты занимаешься, то стоит это оставить позади.

— Это действительно не так просто, шеф. У меня есть список брони на четыре года на кухни, я не могу просто уйти.

— У вас подписаны контракты? Была ли произведена предоплата?

— Просто устные соглашения.

Она отмахивается от меня, как будто говорит, что я никому ничего не должна, имея только устный контракт.

Мне больше нечего добавить к этой части разговора, потому что летом в моей голове все перевернулось.

— Хорошо, мисс девушка с обложки «Food & Wine». Мейвен хлопает в ладоши, ставя важные вопросы на паузу. — Мне нужно знать об этих сверхсекретных рецептах. И где вы в итоге сделали фотографию для обложки? Они позвонили, чтобы получить мое разрешение на съемки здесь, но потом перезвонили и сказали, что у них есть съемочная площадка в Чикаго.

Площадка в Чикаго. Я могла бы посмеяться. Там была прекрасная кухня в чьем-то доме, где бегал малыш.

— Этим летом я помогала своему отцу в Чикаго. Он бейсбольный тренер, и у его стартового питчера есть сын, которому на пару месяцев понадобилась няня. Мы сделали снимки у него на кухне. Вообще-то… — я достаю телефон из кармана. — Вайолет прислала макет статьи. Им просто нужно добавить интервью, которое мы проводим сегодня днем.

Мы с Мейвеном придвигаем наши стулья поближе, пока я просматриваю свои электронные письма, находя то, которое переслала Вайолет. Как только я открываю его, на экране появляется снимок обложки.

Она размыта на заднем плане, но она есть. Кухня, в которой я создала так много воспоминаний. Я стою перед ним в поварском халате, скрестив руки на груди.

Но самое тревожное на этой фотографии — то, насколько несчастной я выгляжу. Неужели никто больше не заметил этого, когда выбирал снимки?

— Вау, — выдыхает Мейвен. — Потрясающее фото, Миллер.

Я не отвечаю, прокручивая страницу вниз, чтобы найти изображения моих