Правильный ход - Лиз Томфорд

лучший звук, который я слышал за всю неделю. Моя улыбка — самая искренняя из всех, что у меня была за это время.

Макс встает на ноги, поворачивается ко мне лицом, встречаясь со мной взглядом. Его маленькие ручки находят мое лицо, пробегают по щекам, скользят по загривку.

Он обводит контур моих глаз одним пальцем, и я закрываю их, чтобы он мог. — Папа, грустно, — говорит он, и мои глаза распахиваются при этих словах.

Его лицо гораздо более озабоченное, для маленького ребёнка.

Но я также не собираюсь лгать ему.

— Да, — выдыхаю я. — Папочке грустно, но грустить — это нормально.

Обхватив его рукой за спину, я помогаю ему удержаться на ногах, чтобы он мог смотреть на меня. — Это просто означает, что мы любим кого-то так сильно, что скучаем по нему. Это нормально.

— Да, — соглашается он, на самом деле не понимая всего, что я говорю.

— Мы есть друг у друга, Макс. Ты и я.

Я притягиваю его к своей груди, прижимая к себе. — Ты знаешь, как сильно я тебя люблю?

— Да, — снова говорит он, и на этот раз я не могу удержаться от смешка.

— Ты знаешь, как сильно Миллер любит тебя? Я знаю, что она скучает по тебе так же сильно, как и мы по ней. Тебя так любят, Баг, так много людей. Я не хочу, чтобы ты это забывал.

Он тает у меня на плече, прижимаясь ближе к моему телу, это намек на то, что пора спать.

Встав, я укладываю его в кроватку, включаю звуковую игрушку, которая стоит на маленьком столике рядом с его кроваткой. Макс следит за мной сонными глазами.

Он указывает на фотографию в рамке, которая стоит рядом с его кроваткой. — Мама.

Клянусь, от этого слова у меня перехватывает дыхание, как и каждый день на этой неделе.

— Это…

Я с трудом сглатываю. — Это Миллер.

— Мама!

— Да, — пораженно выдыхаю я, больше ничего не говоря, потому что, честно говоря, я не хочу его поправлять.

Я наклоняюсь над его кроваткой, чтобы поцеловать его в макушку. — Я люблю тебя, Макс.

Убедившись, что радионяня включена, я выключаю свет и закрываю за собой дверь, направляясь прямиком к холодильнику за пивом.

Конкретно «Корона», потому что это все, что у меня есть, и это похоже на большой привет от вселенной.

Присаживаясь на диван, я открываю крышку и делаю глоток, не в силах забыть, как выглядела Миллер с губами вокруг горлышка в первый день, когда я увидел ее в лифте.

Боже, я в гребаном беспорядке. Как люди это делают?

Доставая телефон, я прокручиваю страницу, стремясь получить хоть каплю информации о девушке, в которую я отчаянно влюблен.

Та же девушка, которая гонится за большими мечтами.

Каждую ночь, когда Макс ложится спать, я утыкаюсь носом в свой телефон, набирая ее имя, и всякий раз, когда в поле зрения появляются эти нефритово-зеленые глаза и темно-каштановые волосы, у меня сводит живот от желания протянуть руку через экран и дотронуться до нее.

У нее брали интервью по крайней мере раз в день в разных блогах. Вайолет действительно сдержала свое обещание заполнить весь график, когда вернется к работе. Я раздражен на нее. Это то давление, которое изначально вывело ее из себя, но я знаю Миллер, я знаю что она может оправдать ожидания, если захочет, и, судя по этим интервью, она делает именно это.

С другой стороны, какая-то часть меня благодарна Вайолет за то, что она снова оказалась в гуще событий, потому что именно по этой причине во мне есть частичка ее. Я могу прочесть, что она сказала в тот день, и да, эта безнадежная, тоскующая сторона меня пытается читать между строк, ищет скрытый смысл. Я пытаюсь найти слова «Миллер Монтгомери переезжает в Чикаго» где — нибудь в статье, озаглавленной «Миллер Монтгомери — назад к бизнесу»

Они снова там, удивленные, страшащиеся подтверждения того, что она вернулась к своей обычной жизни, полной беспорядка на кухнях, поездок по стране в поисках работы и интервью для модных журналов, только для того, чтобы посмеяться над собой за то, что когда-либо верила, что сможет привязаться к этой тихой и простой жизни со мной и моим сыном.

На середине чтения ее последнего интервью мой телефон вибрирует от нового сообщения.

Райан: Семейный ужин состоялся. Думал, ты зайдешь после своей игры?

Черт. Я даже не осознавал. Тот календарь, на который я когда-то смотрел и запоминал, тот, который двигался со скоростью света, пока Миллер была здесь, теперь движется в замедленном темпе, отсчитываются дни когда мне кажется, что я должен вычеркивать месяцы.

Так что, да, я забыл, что сегодня воскресенье, потому что, черт возьми, как я мог терпеть эту боль целых семь дней?

Или, может быть, подсознательно я заставил себя забыть, потому что идея тусоваться со своими друзьями, теми самыми друзьями, которые безнадежно влюблены в своих партнеров, в то время как я погрязаю в горе, звучит как последнее, что я хочу делать на земле.

Я: Извините, я задержался. Я буду там на следующей неделе.

Может быть.

Райан: На следующей неделе у нас с женой будет медовый месяц.

Черт. Парень женится в субботу, а я совсем забыл.

Я: Я ужасный друг. Конечно, я это знаю. Я с нетерпением жду субботы.

Райан: Не переживай. Я знаю, что ты проходишь через это прямо сейчас. Если что мы всегда рядом, чтоб помочь тебе.

Я: Со мной все будет в порядке.

Прежде чем я успеваю вернуться к преследованию Миллер, приходит новая текстовая ветка.

Инди: Райан может принести вам остатки ужина, если ты еще не ел.

Я: Спасибо, Инд, но со мной все в порядке.

Инди: Люблю тебя и Макса. Думаю о вас обоих.

Я намереваюсь прервать наш разговор, но ничего не могу с собой поделать и заношу большой палец над клавиатурой.

Я: Ты что-нибудь слышала о ней?

Жалкая доля надежды смешивается со страхом.

Инди: Я написала ей на днях, чтобы сказать, что по ней скучают. Она сказала, что работа надирает ей задницу, но она тоже скучает по всем.

Я начинаю отвечать, желая попросить Инди передать сообщение от меня, что Макс скучает по ней, что я скучаю по ней, но я отговариваю себя от этого. Если она собирается это услышать, то это должно исходить от меня.

Я: С нетерпением жду субботы.

Инди: Я тоже!!!!!!

Сама идея семейного ужина без Миллер достаточно плоха, но сидеть