Долина Колокольчиков - Антонина Крейн

– Не говори ему пока что о своей задумке с Минотавром, – неожиданно попросил меня Голден-Халла.

– Почему?

– Сейчас он слишком крепко держится за свой план. Он подготовил его давным-давно, это требовало от него огромной решимости, и теперь, накануне финала, услышав любую другую идею, он первым делом точно выступит против неё… Почти рефлекторно. Так вот, нам с тобой не нужно спорить с Хеголой. Вместо нас этим займётся Силграс. Ведь Авалати тоже давным-давно принял решение. Другое. И он вряд ли с готовностью протянет Тоффу руку: «Да, Хегола, давай свою душу, конечно; я с удовольствием её высосу; кстати, я очень рад тебя видеть, спасибо, что обо всём позаботился, ты настоящий друг». О нет. – Берти сорвал травинку и провёл ею по губам: – Наверняка разговор этих двоих будет отнюдь не милым. Они хорошенько потреплют друг другу нервы, а потом проведут непростую ночь, полную ностальгии, сомнений и сожалений… И тогда завтра мы с тобой возьмём их готовенькими – и доходчиво объясним все прелести нашей идеи.

Мне оставалось только уважительно присвистнуть.

– Да ты хитрец, Голден-Халла!

Он польщённо зарделся.

Вскоре мы нашли Хеголу, умывавшегося над лесным ручьём.

– Как прошла охота на приспешников Лешего? – спросила я.

– Никак: их нет в округе, – задумчиво отозвался Тофф, ероша мокрые волосы. На фоне полуденного леса он выглядел как наклейка с угольным рисунком: настолько не вписывалась в окрестности его бледная кожа и красноватая аура. – Зато я встретил двух снежных фей. Оказывается, сейчас целое племя снуи патрулирует окрестности и отгоняет варгов от Долины Колокольчиков. Поверить не могу, что Силграс нашёл с ними общий язык… А где ваш третий? – удивился Хегола, когда оглянулся и недосчитался в наших рядах одного блондинистого колдуна.

Берти развёл руками:

– Он вёл себя слишком высокомерно, и нам пришлось выкинуть его за борт совместного приключения. Так что пойдём в Долину без него, Хегола! Прямо сейчас – раз ты всё равно уже готов.

Судя по ужасу, на мгновение проскользнувшему в глазах Тоффа, готовым он как раз таки не был. Думаю, к некоторым вещам просто невозможно подготовиться, как ни старайся: и встреча с твоим проспавшим три века заклятым другом с целью отдать ему на съедение душу, чтобы вернуть из небытия ваш призрачный дом, определённо входит в их число.

Но Хегола был смелым и дисциплинированным старостой самой классной деревни Седых гор, а потому поднялся во весь рост и спокойно кивнул:

– Пойдём.

Перед уходом Берти оставил Моргану записку.

А точнее, пространное письмо с извинениями за обман, просьбой не соваться за погодный разлом (всё равно вскоре за ним начинается заколдованная территория, и Морган там просто будет ходить по кругу, что ему вряд ли понравится) и предложением завтра утром встретиться прямо тут и поговорить – за кофе и завтраком, который Берти в качестве жеста доброй воли принесёт из деревни.

– Морган порвёт это письмо в клочки, – предсказала я, пока Голден-Халла магией приколачивал его к торчащему посреди поля столбу-указателю.

– И съест, – подтвердил сыщик. – Особенно если я просплю и опоздаю с завтраком.

Перед тем как пересечь погодный разлом, мы надели свои тёплые шуфы, Хегола застегнул куртку, хотя сделал это скорее для вида – вряд ли он чувствовал холод.

Обитавшая на той стороне зима накинулась на нас, больно щипая за щёки. Искрящийся снег, ослепительное холодное солнце над капканом древних гор, силуэты волков на скалах и суровые ели в белых мундирах – это снова была сказка, которая восхищала меня и в то же время отталкивала. Чужая сказка для моего слишком летнего сердца. Но какая же строгая и красивая!

Минут десять спустя мы поняли, что умудряемся плутать посреди, казалось бы, пустоши… Это означало, что Долина уже где-то здесь и чары Силграса Авалати вовсю защищают её от гостей.

Тогда мы разделили ключи для входа в заколдованную деревню: Хегола взял разбитые песочные часы, а мы – пуговицу. Я запрыгнула Берти на спину, потому что по идее один ключ был рассчитан на одного гостя.

– Приюти нас, владыка горных дорог, – поудобнее обхватив меня за ноги, сказал Голден-Халла на стародольнем языке.

– Приюти нас, владыка горных дорог, – повторил за ним Тофф.

Часы и пуговица вспыхнули серебряным светом, и вот впереди, под заснеженным холмом, нам неожиданно открылась деревня. Изящная и уютная, с высоким забором и острыми коньками крыш – Долина Колокольчиков, ровно такая же, какой мы увидели её в первый раз.

Рядом со мной раздался судорожный короткий вздох, почти всхлип. Но когда я повернулась к Хеголе, его лицо снова было бесстрастным.

– Скоро пойдёт снег, – он указал на громадную тёмную тучу, выступающую из-за горизонта. – Давайте поторопимся.

39. Тем временем Силграс

Плачьте, непрощенные,

Вставайте с колен, отчаявшиеся,

Час близок.

Цева Поэха, древнешэрхенмистский поэт

Долина Колокольчиков потерялась в снегопаде, как в безвременье.

Всё было каким-то миражным из-за этой закладывающей уши тишины, свинцово-серых комьев набухшего тучами неба, медленно опускающихся на пустые улицы снежинок. Силграсу, сидящему на подоконнике в своей спальне, начинало казаться, что это сон.

Что на самом деле он, как и было заведено природой, давным-давно ушёл в чертог Осколрога, свернулся калачиком в самом сердце горы и спит, а хрустальные колокольчики серебристо звенят у него над ухом, овеществляя собранные в них воспоминания…

Но в этот раз он прокололся и собрал лишь смерть.

«Как патетично», – хмыкнул бы Хегола.

Авалати приложил тыльную сторону ладони ко лбу. Кожа была раскалённой. Голова ныла, по организму расползалась тошнотворная слабость, его лихорадило – после вчерашнего боя с варгами Силграс умудрился банальнейше, позорнейше заболеть. Он думал, что за ночь пройдёт само, но не тут-то было. Организм требовал использования магии и просто так не собирался излечиваться.

Надо поскорее сварить зелье, сбивающее жар.

Он спрыгнул на пол, накинул чёрную мантию и, выйдя из избы, направился к трактиру Гедвиги – у неё в подвале имелся отведённый Силграсу закуток, где он сушил целебные травы.

Снуи не было в деревне. Он до пепла серьёзно воспринял свою миссию по патрулированию окрестностей, и Авалати поймал себя на том, что вместо благодарности умудряется испытывать сожаление: на самом деле ему бы хотелось, чтобы Уайли побыл с ним в этот последний перед полнолунием день.

Но о таком ведь не попросишь.

«Вообще-то попросишь», – возразил бы Хегола.

Бредя по пустынной улице, Силграс набросил на голову капюшон. Он определённо сошёл с ума, раз всерьёз ведёт