Долина Колокольчиков - Антонина Крейн

решительно отнесла влажное полотенце обратно в ванную. Потом плюхнулась на постель, заложив руки за голову и прикидывая, а не смогу ли я каким-то образом протащить в сон к Минотавру меч?.. Чем гурх не шутит! Ведь если мне не придётся бегать по джунглям за клинком, который держит скелет, то появится больше времени на плетение заговоров – а в условиях сновиденческого цейтнота это определённо важно.

Вдруг в дверь моей комнаты постучались, причём, судя по странному звуку, не кулаком, а чем-то вроде колена. Ручка провернулась, и вот на пороге появился Берти, двумя руками держащий поднос, уставленный всякой снедью. В стеклянном чайничке, греющемся на подставке над свечой, был, к счастью, не грог, само название которого уже вызывало у меня нервный тик, а горячий душистый напиток из имбиря, мёда и апельсина.

– Привет, – сказал Голден-Халла. – Можно к тебе?

– Конечно. – Я приглашающе похлопала рядом с собой по кровати, потому что единственный в комнате стул ужасно скрипел и не заслуживал доверия. – Располагайся. Тем более ты с угощением. Кто в своём уме прогонит такого гостя?

Берти опустился рядом со мной и поставил поднос между нами. Как пронырливые шолоховские придворные, мы немного посплетничали о Силграсе и Тоффе, которые всё ещё маячили на крыше – их было видно, если выглянуть из моего окна, что мы и проделали. Дважды. В начале и в конце нашей о них беседы.

Потом Берти уважительно прокомментировал меч, положенный мной на туалетный столик.

– Я видел, как ты тренировалась во дворе. У тебя получается очень изящно.

– Спасибо! Надеюсь, будет ещё и эффективно. А ты где пропадал всё это время?

– Сидел у себя, как самый скучный человек на свете, и думал, – фыркнул Голден-Халла.

– О чём?

Он бросил в чашку два кубика сахара и старательно размешал их ложечкой.

– О том, что боюсь за тебя, Тинави.

Оттого, каким непривычно скованным голосом Берти произнёс это, я замерла.

– Ты собираешься вступить в бой с Минотавром, – подняв на меня взгляд, продолжил он. – Но при этом все предыдущие разы ты ничего не могла с ним поделать, и, если бы не везение, уже была бы мертва. Более того, ты лезешь на рожон ради людей – давай сейчас снимем наши маски неостановимых живчиков и честно посмотрим друг другу в лицо – так вот ради людей, которые объективно не имеют к тебе никакого отношения. Это стоит того?

– Надо же как интересно: Морган за воротами, а его интонации – с нами, – цокнула языком я.

Причём не первый раз за вечер. Морган Всюду-Пролезу Гарвус, не иначе.

– Не ёрничай, – вздохнул Берти.

И я тотчас вздохнула в ответ.

Мы с Голден-Халлой вообще регулярно зеркалили друг друга – всю дорогу – так, что иногда я даже сомневалась, похожи ли мы на самом деле или я бесконечно отражаю его, а он – меня, и настоящих нас, может, вообще не существует.

– Эта ситуация касается меня, Берти. Ещё как касается, – я покачала головой. – И я сейчас не о том, что мечтательная добрая девочка внутри меня просто не может допустить того, чтобы Силграс или Хегола умерли, потому что они мне нравятся, а те, кто мне нравится, никогда не должны умирать… Я о своих личных делах со вселенной. Подумай сам: какая-то иномирная хтонь хочет меня съесть. Как мне на это реагировать?

– Хранитель Рэндом сообщил тебе прямым текстом, что тебе рано вступать в бой с Минотавром, – напомнил Берти.

– Я сейчас крамольную мысль выскажу, но: не нужно брать в расчёт слова Рэндома. Во-первых, он парадоксальная и дикая сущность, которая некоторые вещи говорит только затем, чтобы спровоцировать собеседника. Во-вторых, он завёл со мной беседу о Минотавре и Силграсе в рамках одной и той же нашей встречи, и в случае с Силграсом потом обозначил конкретную просьбу: «Разберись». Вполне возможно, всё это была многоходовочка, которая неизбежно привела бы меня к нынешнему моменту. А может, это просто совпадение. Короче, бессмысленно анализировать ход мыслей и желания бога-трикстера. Их можно подогнать под любую теорию. Считай, что говорить с Рэндомом – это как говорить с самим собой. Свихнёшься быстрее, чем хотелось бы.

Берти прищурился, всматриваясь в меня внимательнее. Я скрестила ноги и подпёрла одной рукой подбородок, активно жестикулируя второй.

– Если оперировать фактами, – продолжала я, – то получается вот что: я стала экстравагантным блюдом в меню мироздания, которое хочет отведать немало плохих ребят. Первый из них уже пришёл и сидит за столиком, стуча вилкой и требуя скорейшей подачи. Если я продолжу прятаться от него, то скоро подтянутся остальные, и выдворить их всех разом будет ой как непросто. А вот если я сейчас выйду из кухни и без лишних сомнений сотру из бытия первого, остальные ещё подумают, так ли им хочется этого блюда на самом деле. Я ненавижу… ненавижу конфликты – очень мягкое слово в нашем контексте, но, думаю, ты понимаешь, о чём я. Однако при всей этой нелюбви я осознаю, что некоторые акты агрессии всё же требуют ответа, и этот – именно из таких. С человеком можно договориться. С чудовищем – нельзя. В конце концов мне всё равно придётся ответить на вызов.

– Я согласен с этим. Но ты уверена, что справишься уже завтра? – с нажимом проговорил Берти, отставляя поднос на пол: время чаепития однозначно прошло. – Меня смущает то, что Минотавр может убить тебя в одно мгновение – и я здесь, наяву, просто не успею понять, что что-то не так. Не вытащу тебя вовремя. Представь, что ты умрёшь там – по-настоящему и навсегда. Не стоит ли отложить бой и подготовиться как следует?

– Нет. У меня гораздо больше шансов справиться с Быкоголовым в Долине Колокольчиков, потому что здесь это будет борьба не только за себя, но и ради других. И мне кажется, что в данном случае я становлюсь не уязвимее, как считает Морган – мол, я вмешиваюсь в чужую систему, поэтому наверняка получу по башке, – а как раз таки сильнее… Я объединю свою проблему с проблемой Долины, чтобы в итоге оказались решены обе.

– «Объединю» можно было бы сказать, если бы ты каким-то чудом затащила Силграса в свой сон вместе с собой и вы вместе разобрались бы с Минотавром, – парировал Берти. – А так ты собираешься оплатить всё из своего кармана. Щедрые люди – это прекрасно, но нельзя спасти целый мир на сдачу от другого подвига.

Я открыла рот, чтобы возразить, а потом резко захлопнула его.

– Это гениально, – выдохнула я.

И Берти, уже собиравшийся