Хор больных детей. Скорбь ноября - Том Пиччирилли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Увидел больше моей обнаженной плоти и принялся хихикать, мальчик? Другая леди была бы скомпрометирована и опозорена.
– Но не вы.
Его ответ заставил старуху усмехнуться. Струйка дыма льнула к ее зубам.
– Думаю, стоит смотреть на это шире.
– Я тоже, тем более что я над вами не смеялся.
– Но ведь ты смеялся. Над тем, что я потею в такую погоду. Полагаю, то еще зрелище.
Как будто больше не о чем было поговорить – только о том, насколько очаровательной может быть полуобнаженная ведьма-карлица.
– Ты вернулся живым, – сказала она. – Тебе стоит этим гордиться. Немногие уходят по дурной дороге и возвращаются назад. Немногие люди, вроде нас.
– А кто это – люди вроде нас? – спросил Шэд.
– Те, кто добился особого внимания Господа.
– Вы так это называете?
– Сядь на кровать. Я позабочусь о твоих ранах.
Она вылезла из кресла и прошлась по лачуге, такая маленькая и свыкшаяся с этим местом, что даже в своем возрасте каким-то образом умудрялась бегать. Больше походила на маленького зверька, снующего по дому. На того, за кем гоняешься с метлой и ставишь ловушки.
Шэд откинулся на кровати и наблюдал, как старуха заваривала чай. На несколько минут он заснул, а когда проснулся, М’эм уже промыла ему живот и порезы на голове. Она обернула вокруг его шеи ткань, пропитанную охлаждающей жидкостью. Чай на вкус оказался хуже, чем Шэд мог предположить, но он сразу же почувствовал себя бодрее.
Едва он сел, старуха вернулась на прежнее место и снова начала курить.
– Я слышала то, что ты сказал снаружи, – сказала она. – Не беспокойся о смерти своего друга. Сейчас декабрь. Это время предназначено для смерти.
– Так почему же я не умер?
– Учитывая размер синяков на горле и дыру в кишках, тебе просто повезло. С другой стороны, декабрь еще не закончился. – Взрыв ее хохота продолжался очень долго.
– Думал, вы должны были успокоить меня.
– Делаю, что могу.
– Что ж, не стесняйтесь, начинайте, когда пожелаете.
– Она беременна. – Лоб М’эм Лувелл покрылся испариной. – Твоя женщина, если она таковой является. Эта Элфи Данфорт.
Жар снова потек по венам, и ярость, что покинула его однажды, взревела, словно двигатель, который пытаются завести.
Это все, на что он годен? Чтобы его заманивали и дразнили? С какой, черт возьми, целью?!
– И вы уже узнали об этом, хотя я был с ней лишь прошлой ночью?
М’эм шумно затянулась трубкой, задержала дым, пока ее губы не затрепетали, а затем выпустила.
– О, ребенок не твой. Она была со многими парнями, пока ты отсутствовал. Я вовсе не уверена, что сама знает, кто папочка. Но ее мама заходила сюда купить немного варенья из калины. Оно снимает утреннюю тошноту.
Теперь поздними ночами Элфи с матерью могли сидеть рядышком на своих дышащих подушках и заказывать покупки в телемагазине. Воск для безболезненного удаления волос в ноздрях. Четырехгаллонные бочонки очистителя в гранулах.
– Даже если это правда, зачем вы мне это говорите?
– Ты упоминал о ней, пока спал. Тебе не дает покоя мысль о том, что у тебя может родиться ребенок в Лощине. Но этот ребенок, эта девочка, она не твоя.
Шэд глубоко вздохнул и снял с шеи холодную тряпку.
– Вы действительно думали, что от этого я почувствую себя лучше?
– Мальчик, моя цель – привести тебя туда, куда тебе нужно, а не заставлять крутить сальто от радости. Ты нашел то, что искал на Евангельской тропе?
– Нет.
– Тогда ты не сделал того, что должен был.
– Знаю.
– И возможно, никогда не сделаешь.
Шэд уставился на нее.
– Старуха, ты когда-нибудь скажешь мне что-нибудь полезное?
М’эм Лувелл вздернула подбородок и некоторое время размышляла, кивая, пока в воздухе клубился дым.
– Думаю, что нет.
– Тогда заткнись, черт возьми!
– Теперь тебе будет только хуже.
– Ты такая же сумасшедшая, как и все остальные.
Она снова разразилась диким смехом, который звучал так, словно кости сшибались и ломались друг о друга. Даже после того, как Шэд вышел из хижины, миновал отца и девчонку, а за ним, подпрыгивая, увязался Нытик, – хохот продолжал преследовать его и заглушал визгливые крики обезумевших, умирающих лягушек-быков.
«Мустанг» – это все, на что ты можешь рассчитывать.
С Нытиком на пассажирском сиденье Шэд направился в горы, проехав мимо клочка земли, где во тьме покоилось тело его сестры. Направился туда, где Дейв Фокс осторожно положил убитую им Меган и оставил одну на несколько часов, пока сам ездил по городу, изображая поиски.
Пошел снег.
Шэд ощущал на затылке дыхание двух мертвых парней на заднем сиденье. Нытик тоже их почувствовал и начал бросать косые взгляды, огрызаясь на пустоту.
Когда Шэд припарковался, пес выскочил из машины и посмотрел на север вдоль тропы. Шэду потребовалось некоторое время, чтобы доковылять до этого места. Они поднялись и встали там, где из повозок выгружали семьи умиравших от холеры и желтой лихорадки. Сбрасывали с телег едва живых стариков и детей.
Ты знаешь, что отправляешься в место, предназначенное для того, чтобы ты исчез.
Мертвым известно о жизни то, о чем живые не имеют понятия. Им известно, чем все заканчивается.
Нытик гонялся за снежинками и радостно катался по земле. Пес пытался заставить Шэда побегать за ним. Они медленно поднимались по склону к густому лесу из дубов и сосен, к склонявшимся до земли ивам, которых хлестали ветра, проносившиеся сквозь ущелье.
Вокруг постепенно смыкался лес. Наконец они подошли к заплесневевшей дощатой ограде в верхней части Евангельской тропы.
На тысячи футов ниже бурлила на дне ущелья река Чаталаха.
Иногда чувствуешь, как за спиной закрывается одна дверь и твоя жизнь проходит сквозь другую. Переходишь от точки к точке, делая все, чтобы остаться сильным и сохранить здравый рассудок, но твоих стараний всегда недостаточно.
– Куда теперь пойдет моя история? – спросил Шэд, и Нытик принялся скулить и нервно кружиться.
Скрытое за поворотами мира движение становилось ближе. Что-то потянулось к лодыжке Шэда, сжало ее и потянуло вниз. Хватит ли сил сопротивляться? Мгновение Шэд держался, затем начал соскальзывать с края. Тянувшая его рука была достаточно сильной, чтобы принадлежать Дейву.
Самоубийцы не засыпают вечным сном. Нытик лаял, бросался и визжал. Шэд схватил пса. Мы должны спасать своих Нытиков. Ведь они единственные из живых, кому есть до нас дело. Призраки вцепились в ноги Шэда.
