Хор больных детей. Скорбь ноября - Том Пиччирилли

Ему пришлось сложить две половинки письма.

Мы не те, кем хотим быть, Дэвид. Мы избранные. Ты Богом, а я тобой.

Дэвид.

Ох.

Только погляди, он был здесь все это время.

Разумеется, был. И сейчас он у тебя за спиной. Его дыхание холоднее плоти твоей мертвой сестры, а дробовик остался в другой комнате.

У Шэда не осталось даже того крошечного шанса, на который он рассчитывал. Можно было бы развернуться и вложить остатки сил в единственный удар, целясь в челюсть Дейва. А тот оказался бы на шаг впереди, наблюдал бы, как медленно – слишком медленно – приближается кулак, затем поймал бы запястье Шэда своей огромной ладонью, притянул ближе к сгибу мощной руки и сжимал бы горло в тисках, пока кровь из глаз не брызнула бы. Шэд не собирался так поступать, но ничего другого не осталось.

– Даже не пытайся, – опередив его, тихо произнес Дейв.

Шэд обернулся и увидел помощника шерифа, глядевшего на записку. Вот он, долгожданный последний акт, который разыгрывался вовсе не так, как надеялся Шэд. Он выпустил из рук половинки листка, и те, кружась, полетели на пол.

Постоянно на милю позади. Шэд уставился на грудь Дейва и представил Меган в его объятиях, как она тянется поцеловать помощника шерифа в губы и прижимается щекой к изогнутому краю значка.

Вот откуда взялась царапина.

– Что произошло, Дейв? – Ярость улетучилась именно тогда, когда была нужна ему больше всего. Голос превратился в скулеж. Шэду пришлось опереться на стойку кровати, чтобы не упасть. – Почему ты убил мою младшую сестру?

– Я этого не делал. Но спасти ее не смог, – небрежно признался Дейв. – Горы иногда используют мое тело, чтобы забрать то, что хотят.

– Но если ты ни при чем, Дейв, то почему выглядишь таким виноватым?

Помощник шерифа вовсе не выглядел виноватым и знал об этом.

– Я сопротивляюсь, но проигрываю. Это то, что я есть. Передо мной поставлена цель. Я был избран.

– Кем?

– Не знаю.

Колени Шэда готовы были подломиться, ему пришлось сильнее опереться на идеально зашкуренное изголовье кровати, которую сделал его отец. Дерево было настолько гладким, что Шэду казалось, он может провалиться в него как в туман.

– И ты избрал Мег. Почему?

Дейв выпрямился во весь рост, скрестил руки на широкой груди и словно заполнил всю комнату своей силой и праведностью. Шэду было трудно разглядеть его сквозь слезы. Все равно что смотреть на солнце.

– Потому что она была особенной, – сказал Дейв. – Ее нужно было вернуть в землю. Она скоро возвратится снова. Они все возвратятся.

– Они все? – спросил Шэд. – Сколько же их было?

Но помощник шерифа не ответил.

– Так это значит, призрак – это ты? Тот, что выходит из ущелья и играет с маленькими девочками, а затем кусает их.

– Все не так. Я часть потока, такая же, как и остальные в Лощине. Просто я отличаюсь, – Он понизил голос и посмотрел на Шэда убийственным взглядом. – Даже от тебя.

– Ты знал, что я поеду по Евангельской тропе. Ты был там, когда я встретил Габриэлей?

– Да.

– Ты – тот, кого они ждали.

– Да.

– Тот, кому Джерилин отправляла по ручью письма.

– Так я могу их прочесть. Я был в лесу, наблюдал лов змей.

– Зачем?

– Думал, что смогу тебе помочь, – сказал Дейв.

– Помочь мне в чем? Я хотел лишь найти убийцу моей сестры!

Снова вопросы. Пытаешься найти путь из одного конца горькой неразберихи в другой. Шэд ненавидел себя уже за то, что заговорил. Он должен был драться, сбегать за дробовиком. Получить еще одну пулю в спину, если придется, но он должен был что-то сделать.

– Помочь тебе закончить путь. – Дейв сделал паузу, подбирая верные слова, будто разговаривал с больным ребенком. – Ты уже не такой, каким был, когда только вернулся в город, Шэд. И должен это понимать. Мы все находимся в состоянии… незавершенности. Каждый из нас, кроме мертвецов.

Что ж, теперь речь шла о воскрешении.

– Почему ты не позволил Веггам убить меня? Если все дело в том, чтобы пожертвовать нашими жизнями ради Лощины.

– Не всем. Только избранным, и в определенное время. Если бы я позволил им пришить тебя, это было бы убийством, а зачем мне идти на такую глупость? Ты мой друг.

Шэд издал короткий злобный смешок.

– На кого еще ты положил глаз? Кто следующий особенный человек?

– Тебе нужно перестать задавать вопросы, если не хочешь слышать ответы. Не спеши судить. И у тебя теперь руки в крови.

– Считаешь, это одно и то же? – закричал Шэд. – Убивать девочек-подростков и прибить типа, который идет на тебя с дробовиком? – При мысли о горле Хауэлла Вегга Шэду стало еще хуже. Огонь, пылавший в его голове, исчез, когда был так нужен. – Я должен был догадаться. Ты же говорил мне, что встречался кое с кем из змеиной общины.

– Да.

– Я называл твое имя Лукасу Габриэлю. Попросил его позвонить в офис шерифа и вызвать тебя и Инкриса Уинтела. Я упоминал твое имя. Габриэль сказал, что ему не нужны чужаки из Лунной Лощины. Сказал, что не знает тебя.

– Он и не знает. Не в этом обличье.

– Я имею в виду, что тогда и должен был понять.

Выражение лица Дейва стало еще более разочарованным.

– Из тебя отвратительный детектив, знаешь об этом, Шэд Дженкинс? Я говорил, что время от времени сталкивался с кем-то из змеиных проповедников. Но никогда не говорил, что встречался с Лукасом Габриэлем. Тебе не поймать меня на лжи. Я не лгу.

Шэд поморщился и застонал. Ладно, он уже понял, что не создан для этого дерьма с частным сыском.

– В тот день ты обыскал комнату Меган в своих маленьких латексных перчатках. Ты ведь это письмо искал?

– Да, – ответил Дейв. – Она не отправила его мне, но прочитала вслух. Я ее слышал.

В каком-то смысле Шэд чувствовал облегчение: приятно знать, что ты не единственный псих в комнате.

– Ты осмотрел все вокруг и не проверил мою комнату?

– Это было упущение.

Итак, Дейв Фокс совершал ошибки. У него имелись слабости. Он не был непогрешим.

– Я не вру, Шэд. Как только примешь это, начнешь принимать и правду о себе.

– Ты запугал Лукаса Габриэля. Он на самом деле хотел, чтобы ты взял его дочерей.

– И поэтому я взял одну. Но я его не запугивал. Он любил меня. И все еще любит. Так же как любит гремучих змей. Я приполз к нему сквозь терновники в обличье змеи.

– О господи.

– Ведь