Религия Библии. Христианство - Андрей Борисович Зубов

чело­веке. «Разве вы не знаете, — говорит апостол Павел, — что вы — храм Божий, и Дух Божий живет в вас?» [1 Кор. 3:16]. Дух Божий живет в каждом человеке, но далеко не каж­дый живет ради этого Духа, а Дух — это любовь. И поэтому, когда человек сообразуется с духовным, с Духом Божиим, когда он подавляет свои физические желания там, где они в силу падшести человеческой природы не соответствуют воле Божией и закону любви, тогда он, по представлени­ям христиан, является духовным существом. Духовность — это ситуация, когда дух (пневма) господствует над пло­тью (саркс), когда гномическая воля человека направлена на исполнение желаний духа, а не желаний плоти и когда плоть подчиняется желаниям духа.

А каковы желания Духа? Вы помните учение о Божественной любви. С точки зрения христианства, мы всегда можем проверить, живем ли мы по Духу или живем по плоти. И это не какая-то игра намеков и ощу­щений, это абсолютно конкретные вещи. Если в резуль­тате наших действий другим лучше, если мы живем ради другого, тогда мы живем в Духе. Если же мы другого ис­пользуем ради себя — это жизнь по плоти. Использование другого может быть очень тонким, не надо понимать, что это всегда порабощение ближнего, крепостное его со­стояние. Даже если мы сами служим кому-то, например тирану, это не значит, что мы живем в Духе. Мы же мо­жем использовать этого тирана для того, чтобы нам было спокойней, лучше, чтобы он нам хорошо платил, хорошо кормил, не мучил, не убивал. Это все равно чисто плот­ское отношение, хотя вроде бы мы служим, а не застав­ляем служить себе. Но это — корыстное прислуживание.

Но есть чистый пример — это Иисус Христос, при­носящий Себя добровольно в жертву другим. Помните, как Ему говорят ученики, найдя Его в пустынном месте за молитвой: пойдем с нами, а Иисус отвечает: «Я при­зван еще проповедовать в других городах». И Он идет в другие города Галилеи [Мк. 1: 38], хотя уставал до того, что порой выходил из Себя [Мк. 3:21]. Иисус жил не для Себя, а для Бога и ближнего. И это пример жизни в Духе.

Поэтому, когда один учитель спрашивает Христа о том, какая главная заповедь в Законе, Иисус отвечает: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим. Сия есть пер­вая и наибольшая заповедь. Вторая же подобная ей: воз­люби ближнего твоего, как самого себя» [Мф. 22: 37-40]. Видите, два раза — любовь, то есть делай для Бога и для ближнего то, что ты по природной воле делал бы для себя.

Это учение о двух волях. В человеке между плотью и духом существует волевая сфера души, психическая сфера — сфера выбора, которая постепенно формирует человека. Мы знаем, что, когда человек делает какие-то волевые выборы, он всегда меняется даже физически. Он или просветляется, или, наоборот, оплотняется и дегра­дирует. Это зависит от того, в каком направлении сде­лан выбор. Не столько к духу или к плоти, сколько к благу другого ценой себя или к мнимому благу для себя ценой другого человека.

В основании этого учения о QeXytrig yvw^iKy («ум­ная», гномическая, воля) лежит принцип человеческой свободы. Человек свободен выбирать. Физические, при­родные желания вне свободы. Человек не свободен хо­теть или не хотеть есть, чувство голода от него не зави­сит. Но человек свободен в том, чтобы выбрать путь, на котором он может насытить свой голод. Он может пойти и украсть булку, или он заработает деньги и купит хлеб или же, на худой конец, будет просить милостыню, если на работу нет сил или работы нет. Об этом, кстати, есть хороший роман Кнута Гамсуна «Голод».

Вор свободно нарушает закон любви, а трудящий­ся следует этому закону, потому что, работая, мы, пусть даже без желания, трудимся всегда для других. Мы по­лучаем деньги за то, что мы делаем полезное кому-то другому. Несовершенный экономический механизм тем не менее механизм взаимный. Экономика построена на принципе взаимности, порой скрывающем, но никогда не отрицающем принцип любви. Кстати, это прекрасно понимал Адам Смит, когда формулировал свою экономи­ческую теорию, и совершенно не понимал Карл Маркс. Подневольный труд неэффективен. Хотя вспомним, что апостол Павел и рабов-христиан призывал трудиться не из страха и человекоугодничества, но в свободной любви к Богу и человеку [см.: Еф. 6: 5-7]. Можно пред­ставить, сколь трудным был этот подвиг, когда для боль­шинства хозяев раб был тогда только «говорящим ору­дием», а не человеком. Но только так раб мог утвердить свою духовную свободу, свое истинное достоинство «сво­бодного во Христе» [1 Кор. 7: 22].

«Привести нас к добродетели принудительно — зна­чит не оставить нам самим по себе никакой самостоя­тельности и не позволить нашему естеству быть разум­ным, то есть иметь разумную душу. Ведь отними у нас свободу воли, и мы уже не образ Божий и не словесная и разумная душа, и наша природа воистину растлится, перестав быть тем, чем ей надлежит быть»[117].

«Ты создан по образу и по подобию Божию. Как Бог свободен и творит, что хочет, так свободен и ты», — на­ставлял своих учеников «практик» христианской жизни преподобный Макарий Египетский[118].

Именно потому, что в человеке есть гномическая во­ля, у него есть свобода. Гномическая воля, возможность свободного выбора — это, собственно говоря, и есть боже­ственное в человеке. Но человек это божественное в себе с самого начала употребил во вред себе же — свою гно­мическую волю он повернул от Бога, Которому он подо­бен, на себя. В этом суть грехопадения. Но в свободе че­ловека и единственная надежда на его исцеление.

«Человек был сотворен одной волей Божией, но ею од­ной он не может быть обожен. Одна воля в творении, но две в обожении. Одна воля для создания образа, но две воли для того, чтобы образ стал подобием. Божественная воля всегда будет покоряться блужданиям, уклонениям, даже бунтам воли человеческой, чтобы привести ее к сво­бодному согласию. Классический образ педагога пока­жется весьма слабым тому, кто почувствовал в Боге про­сящего подаяние любви нищего, ждущего у дверей души и никогда не дерзающего их взломать»[119]. В этих словах В.Н. Лосского — христианский гимн человеческой сво­бодной воле.

Свобода — всегда качество личности. Не может быть родовой, эйдетической свободы. Каждый сам делает свои выборы, сам стоит или падает перед людьми и Богом [см.: Рим. 14: 4]. Поэтому«идеализм» Платона и был от­вергнут христианами. Христианство предельно личност- но, но при том и предельно антиэгоистично. Эта анти­номия разрешается