Да воздастся каждому по делам его. Часть 2. Алька - Ирина Критская

бесцветные губки нежными, слегка приоткрытыми лепестками. Девчонки выпучили глаза и изумленно сели на кушетку одновременно, разом, будто им врезали под коленки!

– Ты что.......вдруг узнают, это же стыдно для комсомолки! Да и на собрание вызовут. Позор. До папы дойдет…

– Псссс. Дуры. Папе моему на это нас..... А что этт у вас на ногах?

– Чулки… А что?

– Да ничто! Вы бы еще нитяные в рубчик напялили! С рейтузами!

Геля обиделась, посмотрела на свою стройную ногу в бежевом, достаточно тонком чулке. Мать, втихаря от отчима, правдами и неправдами достала эти чулки с огромной переплатой.

– Какие рейтузы? Мне мать их по знакомству достала, знаешь сколько они стоят?

–Фильдэпээээрсовые небось?

Электра как -то обидно протянула это слово в нос, гундося и посмотрела на них с жалостью

– Гель, а ну иди сюда! А ты, коза, давай скачи, открывай! Вон уже кто-то топчется, щас ногами будут молотить, звонить не умеют, масквичи хреновы…

Она опять затянула Гелю в комнату.

–Сядь! Сними свой бант идиотский, волосы чуть взбей. На духи! С твоей внешностью надо думать, что носишь. Держи! Надевай!

Она протянула Геле что-то невесомое, практически незаметное и вроде, как будто, душистое.

– И стрелку ровно направь, а то будешь кривоногая. И губы подкрась, моль бледная. Помаду возьми хотя бы.

И, хлопнув дверью спальни, убежала навстречу гостям

Геля сняла туфли и босиком подошла к огромному зеркалу. На нее смотрела грустная рыжая девчонка со встрепанными волосами и детском газовом платьице. Босые ноги с растопыренными розовыми пальцами были смешными и жалкими. Она вздохнула и открыла пакет с чулками.

Глава 10. Финка

Вечеринка закружила Гелю и Лильку, им было весело в кругу своих одногруппников и так тепло и радостно, что они не замечали времени. Спиртное на стол не ставили, да ребята к нему и не привыкли, зато лимонад лился рекой. Геля совершенно не сидела на месте, ее без конца приглашали танцевать, и она кружилась самозабвенно в вальсе, благо площади безумной профессорской квартиры позволяли. Лилька была менее востребована в танцах, но зато смешливый и веселый нрав, куча историй, которые сыпались из нее, как из рога изобилия, все время создавали легкие завихрения вокруг красного смешливого мухоморчика. Время летело незаметно, народу было так много, что скоро стало не понятно, кто – где и в какую из комнат затесался.

А вот Электра была скучная. Ее мало приглашали, болтали при ней осторожно, стараясь не сказать ничего лишнего, все-таки профессорская дочь. Да она и не стремилась особо общаться, сидела за столом и медленно отламывала по крошечному кусочку от пирога с капустой. Геля весело трещала с Мишкой, который то и дело норовил дотронутся то до плеча, то до волос, вроде невзначай, и жутко краснел при этом. Тут, как вдруг, кто-то крепко взял ее за локоть. Геля нехотя обернулась, сзади стояла Электра.

– Гель. Пошли, поговорить надо. Да и чулок у тебя поехал сзади, переоденешь!

– Ну пошли, ладно. Правда наплевать на этот чулок, все равно я босиком танцую, ноги ломит – жуть от Лилькиных туфель! Не туфли – пыточные сапоги!

Они сели в спальне на пышный диван и положили ноги на удобный мягкий пуфик.

– Слушай, Гель! Только не отнекивайся сразу, выслушай сначала! Тут у меня, на следующем этаже, парень есть. Он мне нравится до жути, прям умираю. Может слыхала, Стас, он уже в Университете учится на биологическом.

– И что? Взрослый что ли совсем?

– Да не… На втором курсе. Но наглыыый! Он меня седня на вечеринку к себе звал, попозже, часам к восьми, да я боюсь одна идти, мало ли чего. Он чуть что – руки в ход пускает. А вдвоем не страшно все-таки. Сходишь со мной, часика на два. Тут все равно никто не заметит, что нас нет, вот как скачут, дураки.

– Не, Электра. Я не пойду. У него там богатенькие все, у меня и одежда не та, да и о чем я говорить с вами буду? Я ничего не знаю, ни про моду вашу, ни про интересы всякие. И танцевать, как вы, тоже не могу. И что – дурой буду сидеть, рот раззяввив? Неее.

– Да не зови ты меня Электра! Папи совсем сдурел, когда мне имечко такое влупил. И где только выкопал, дурень старый? … Эля! Они меня Эля зовут. Запомни!

– Эля, так Эля! Не жалко!

– Гель. Ну пожалуйста! Только на часик, не больше. Немного посидим и вернемся, честное слово. Да и папи велел прислуге убираться к одиннадцати прийти, так что. если меня к этому времени не будет, мало мне не покажется. Есть стукнуть-то кому, эти с дорогой душой заложат, даже не мумукнут. Геля посмотрела на нее и что-то так жалко её стало, глаза тоскливые, просит так…

– Ладно! На час! Но я сяду в уголке и молчать буду, как рыба.

– Ыыыыыыы. Ги-ги!

Электра запрыгала на одной ножке и радостно заверещала. С треском распахнула шкаф.

– Только в этой занавеске не пойдешь. Смотри!

Она резко выдернула из мрачной глубины бездонного шифоньера что-то невообразимое. Темно-зеленое, почти черное, и только по глубоким, скорее глубинным изумрудным искрам, подсвечивающим его изнутри, можно было догадаться о цвете, платье было нереально красивым. Совсем просто скроенное, но с открытыми плечами и такой же юбкой-пачкой, как у Электры, оно было очень изысканным. Электра открыла здоровенную металлическую коробку и брякнула на стол кулон с тонюсенькой золотистой цепочкой. Кулон был того же таинственного цвета и нежно мерцал.

– Надевай!

Геля погладила платье кончиками пальцев и вдруг поняла, что не надеть она его не сможет. Она просто потеряет сознание, умрет, лопнет, если не попробует его надеть… Да ещё с кулоном…

Дальше все закружилось, как во сне. Она только выныривала из тумана, чувствуя руки Электры на волосах и лице. И запах… Нежный и сладкий запах, который окутывал ее облаком, дурманя и обманывая…

…

Девушка, которая стояла перед зеркалом была совсем незнакомой. В черном, искрящемся платье, дымчатых чулках и золотистых туфельках. У нее были томные глаза, подведенные четкой красивой линией – почти к вискам и пухлые ярко-розовые губы. Она смотрела из зеркальных глубин чужим, слегка надменным взглядом. У нее были ярко рыжие, пышные волосы, взбитые облаком и заколотые у затылка чем-то золотистым и белая прозрачная кожа…

…

Очнулась Геля от резкого длинного звука. Тонкая рука в серебристой перчатке прижала бронзовую кнопку звонка и не отпускала.

"Слушай меня внимательно", – Электра быстро и прерывисто