Аваддон. Записки демона - Андрей Болдин

В моем положении требовалось молчать, скрываться и таить. Но это было невозможно при темпераменте моей незаконной подруги.

Ядвига требовала. Ядвига устраивала сцены. Ссориться с Ядвигой было нельзя.

Я шел на уступки. Она познакомила меня со своими однокурсницами. Однажды я, снова унизившись ложью о «личных обстоятельствах», отпросился у Лосяка и свозил их на залив. Пришлось соврать жене, что еду в местную командировку и вернусь поздно. Девицы быстро накачались дешевым вином, началось бурное веселье, обратно ехать никто не хотел. Я грозился, что брошу их на берегу и уеду, но свою угрозу, конечно, в исполнение не привел. Домой вернулся за полночь. Салон моего авто пришлось долго чистить от женских волос. Перед тем, как войти в квартиру, долго принюхивался к своей одежде, выискивал все те же волосы. О, как это смешно и как унизительно, черт возьми!

В другой раз пришлось везти всю честную компанию на пикник в лес. Я обожаю бывать в лесу, но в тот день мне было ненавистно все – от мха под ногами до исполинских «янтарных» сосен. Подвыпившая Ядвига захотела секса на лоне природы, и я расстелил пиджак прямо на муравейнике. Мне запомнилось ее лицо в момент ее длительного, похожего на смерть оргазма. Невидящие глаза смотрят в небо, по влажному лбу бегает черный муравей…

Во время пикника позвонила Ярослава и я мучительно врал, что задерживаюсь по долгу службы. Свист птиц пришлось объяснять пребыванием на даче высокопоставленного чиновника, к которому мы с Лосяком, якобы, наведались. Если бы она увидела фотографии, на которых я запечатлен с Ядвигой и ее разбитными подружками «топлесс»…

Ядвига все дразнила меня, говоря, что разместит одну из веселых многогрудых фотографий у меня на «стене» «ВКонтакте». Я, конечно, весело посмеялся этой шутке. Но на следующий день от греха подальше удалил свою страничку, а для переписки с ненавистной любовницей завел новую, под чужим именем. Вместо Льва Троицкого появился Аполлон Полведерский. С тех пор она называла меня «Аполлоша».

Так шли дни.

До связи с Ядвигой я думал, что хуже моей жизни ничего уже быть не может. Оказывается, я ошибался. Неужели кому-то наличие любовницы украшает жизнь? Что может быть в этом хорошего, кроме пошлых понтов? Что хорошего в том, что вы сидите в каком-нибудь кафе, как на электрическом стуле, и всякий раз дергаетесь от звука открывающейся двери – а вдруг сейчас войдет ваша жена или кто-то из ее знакомых? Что хорошего в том, что в своем родном городе вы чувствуете себя шпионом, который ходит под смертью, которого может выдать любая случайность? Ядвига чувствовала мое напряжение и ей это тоже нравилось. «Люблю быть на острие», – говорила она.

Но я еще не познал самого страшного. Ядвига продолжала бороться за жизненное пространство, и со временем стала всерьез тяготиться моим супружеством. Она всегда ревновала меня к Ярославе, но если вначале она обретала утешение в наших встречах и была готова делить меня с законной супругой, то в конце концов настала пора, когда я потребовался ей целиком. «Или я или она», – эти слова, наконец-то, прозвучали.

На размышления мне отводился месяц.

Я понимал: если я выберу Ярославу, я потеряю всё – брошенная Ядвига при ее характере сделает все возможное, чтобы моя жена узнала о нашей связи.

Я вспомнил бабушку Зину. Говорят, она отправила неверного любовника в ГУЛАГ, написав на него донос. В доносе сообщалось, что бедолага плевал на портрет Сталина. Интересно, сколько ему дали?

«Троицкий, ты скоро растворишься в собственной лжи!» – писал мне моралист Базилио из своей Америки. Ему-то было легко!

Впервые в жизни он назвал меня не по имени. А я – впервые задумался о символизме своей фамилии. Конечно, фамилия у меня поповская – был мой предок, безвестный основатель славного рода неудачников пастырем овец православных в какой-нибудь Троицкой церкви. Но главное – не пыль веков, а современный контекст. А в современном контексте эта фамилия – не поповская, а самая что ни на есть шизофреническая. Тут не раздвоение личности, тут – растроение!

Конец ознакомительного фрагмента.