Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху

один фактор, который должен был заставить Альфонсо уделить особое внимание их требованиям. Доминиканцы рассматривались в качестве эмиссаров папы и исполнителей его воли, и у Альфонсо X была особая причина быть в хороших отношениях с папой. С самого начала своего царствования Альфонсо стремился к тому, чтобы быть коронованным императором Священной Римской империи. У него были кое-какие права наследования, чтобы требовать этот титул, и поддержка папского престола была жизненно необходимой для их подтверждения, а следовательно, исполнения его мечты[715]. В 1257 г. казалось, что папа Александр IV поддерживает избрание Альфонсо императором, но он потребовал, чтобы тот, как и его соперник, представили свои претензии на титул римской курии и согласились на окончательный папский вердикт. Так как Альфонсо не принял этого условия, отношение папы к нему изменилось, став неопределенным и даже антагонистским (по крайней мере до 1265 г.). Альфонсо тем не менее не оставил планов привлечь папский престол на свою сторону. Хотя он лелеял свою политическую независимость, но все же был готов при удобном случае оказать папе почет, признав его первенство в вопросах веры. Предложения доминиканцев по вопросу об обращении подпадали под эту категорию, и Альфонсо здесь мог продемонстрировать солидарность с папскими планами.

Но вдобавок к деятельности доминиканцев в то время и заинтересованности короля ублажить пап ещё один фактор должен был сыграть роль в создании нового законодательства. Этим фактором было влияние самих прозелитов в Испании, которое уже находилось определенное время на подъеме. Как правило, можно согласиться с тем, что никакой декрет или закон, призванный защищать интересы меньшинств, не мог в Средние века быть издан без решительных усилий со стороны замешанного в этом меньшинства. Так было со всеми привилегиями, предоставленными европейскими королями евреям, и это же, несомненно, произошло в случае законов Альфонсо в пользу неофитов. Случилось так, что к середине XIII в. прозелиты заняли ряд важных постов в королевской администрации кастильских городов[716], и хорошо известно, что в это самое время они приобрели настоящее влияние в монастырских кругах[717]. Вполне возможно, что конверсо подействовали на королевских юристов через своих друзей-доминиканцев, но даже при этом у них ушло несколько лет, прежде чем они достигли желаемого. Закон против оскорблений обращенных, включенный в «Королевское фуэро», стал их первым прорывом в Кастилии, но законы «Партид» по вопросу обращения ознаменовали их окончательный триумф. Ни с моральной, ни с религиозной, ни с социальной точки зрения они не могли надеяться на законы лучше этих, и интересы их визави — как евреев, так и христиан — оказались соблюдены[718]. Эти законы проявили внимание ко всем нуждам прозелитов, что само по себе свидетельствует о той роли, которую сыграли их представители в создании этого законодательства.

Триумф прозелитов был, однако, преждевременным, потому что, как и другие законы «Партид», законы об обращении оставались незадействованными в течение следующих восьмидесяти пяти лет, т. е. до 1348 г., когда Альфонсо XI объявил «Партиды» законами страны. С того момента эти законы об обращении стали направляющим принципом политики королей и окончательным авторитетным основанием, на которое прозелиты ссылались для защиты своих прав.

V

Тот факт, что эти законы вступили в действие в 1348 г., имел особое значение, потому что вскоре после этого проблема крещеных евреев снова выступила на передний план кастильской социальной жизни. Кастильская гражданская война 1360-х гг. сопровождалась кровавыми нападениями на евреев, в результате которых поднялась новая волна желающих войти в христианское общество[719]. Так как закон теперь обеспечивал им полное равенство с прочими христианами, новообращенные могли рассчитывать на терпимый прием со стороны «старых христиан». Но свежий приток прозелитов был встречен новой вспышкой враждебности, которую законы страны не были в состоянии подавить. Симптомами тому явилось усиление поношений, которые теперь могли быть адресованы прозелитам везде и всюду, а также быстрое распространение нового оскорбления — Marrano, что означало «свинья», «хам»[720]. Поведение народа стало настолько отвратительным, что в 1380 г. Хуан I счел необходимым издать новый закон против употребления этих прозвищ и назначил штраф в триста мараведи за каждое нарушение[721]. Это наказание в несколько раз превышало то, что было назначено в «Королевском фуэро»[722], но король пошел еще дальше. Если нарушитель не мог заплатить штраф, то, согласно закону, он подлежал аресту на пятнадцать дней[723]. Эти жесткие меры должны были соответствовать серьезности ситуации. С их помощью король надеялся остановить или хотя бы приглушить обычай, ведущий к непоправимому социальному разрыву. Мы не знаем, насколько этот закон возымел действие в последующие несколько лет. В любом случае, через десять лет вспыхнули волнения в 1391 г., и они принесли с собой новую массу прозелитов, значительно большую, чем до того. Все юридические плотины, воздвигнутые для того, чтобы остановить поток оскорблений в адрес евреев, перешедших в христианство, были сметены волной вражды, неотвратимо надвигавшейся на новоприбывших в христианство. Слово Marrano в качестве оскорбительного ярлыка использовалось повсеместно.

Таким образом, когда волнения поутихли, Испания оказалась вновь заражена старой болезнью, от которой не нашлось лекарства в предшествующие столетия. Страна кипела недовольством, и напряжение, явившееся результатом проникновения прозелитов, подвергло тяжелому экзамену терпимость народа. Сложившиеся после 1391 г. условия только усугубили это напряжение. Если Хуан I до сих пор искренне верил в то, что он мог остановить словесные выпады против марранов, то администрация Энрике III поняла тщетность его попыток. Она увидела, что старая «война слов» не только продолжалась с той же силой, но и рядом с ней возникла «война дел», которая была куда более серьезной. Администрация Энрике III занялась последней.

II. Прилив поднимается (1391–1449)

I

Основываясь на приведенных выше свидетельствах, мы, полагаем, можем вывести чрезвычайно важное заключение, без которого нельзя как следует понять развитие отношений между «старыми» и «новыми христианами». В исторической литературе много сказано о ненависти к евреям, заметной в Испании даже во время благоприятных периодов Реконкисты, но параллельно с испанской традицией ненависти к евреям там процветала ненависть к еврейским прозелитам, и об этом явлении практически ничего не было сказано.

Вторая традиция, как и первая, переживала и периоды затишья, и штормовые бури, в зависимости от социальных и политических условий, от числа новых прозелитов и т. п. Но, успокаиваясь иногда, она никогда полностью не исчезала и была упрямой, ядовитой и все более интенсивной, как и злоба в отношении евреев.

Это характеризует взаимоотношения в период 1118–1391 гг., а случившееся после 1391 г. лишь подтверждает наше заключение.

Всего через четырнадцать месяцев после массового