Младшая сестра - Лев Маркович Вайсенберг

class="p1">Баджи бросила взгляд на Розанну и на Сато. Те стояли растерянные. Баджи поняла, что они не в силах ей помочь.

— Спасибо вам за добро! — сказала она, поклонившись, и вышла вслед за Шамси…

Когда Теймур пришел за ответом, Шамси развел руками:

— Чего только не предлагал ей — не дает согласия! Не хочет и слышать, чтоб идти за тебя! Сначала грозилась убежать к брату, а сейчас, хотя рата ее арестовали, все равно стоит на своем… — добавил он с неподдельной печалью. Но вдруг в голове у пего промелькнула хитрая мысль: — Послушай, Теймур, братец ее арестован. У тебя, верно, есть связи в полиции… Пообещай Баджи, что освободишь брата, — может быть, это поможет.

— Умно ты говоришь, отец! — оживился Теймур. — На этом мы сможем сыграть!

Шамси тотчас пошел на женскую половину.

— Теймур обещает освободить Юнуса из тюрьмы, если дашь согласие, — сказал он Баджи.

Баджи встрепенулась. Освободить Юнуса? Ее охватило волнение. Брат будет свободен! Он больше не будет в тюрьме с ворами и разбойниками. Его больше не будут бить. Она, сестра, может спасти брата. Но…

— Решай скорей! — торопил Шамси. — И знай: если откажешь, Теймур больше не будет унижаться перед тобой, и брат твой сгниет в тюрьме.

Баджи вздрогнула. Нет, нет, она этого не допустит!

— А Теймур не обманет? — спросила она.

— Я скажу ему, чтоб поклялся святым кораном.

— Он не верит в коран!

— А ты почему знаешь?

— Он пьет водку, ест свинину — я сама видела.

Терпение Шамси казалось неистощимым. Он вышел к Теймуру для переговоров и вскоре вернулся.

— Обещает поклясться своей жизнью! — доложил он торжественно.

— А может быть, ты только так нарочно говоришь? — спросила Баджи, испытующе глядя в глаза Шамси.

«Надаю ей сейчас по щекам — научится, как вести себя с благодетелем-дядей!» — вспыхнул Шамси. Но он сдержал себя — уж очень он не любил возвращать го, что однажды попало к нему в карман, и снова вышел к Теймуру.

— Слушай, ты!.. — позвал он Баджи из комнаты для гостей.

Баджи подошла к двери.

— Клянусь моей жизнью: если Баджи, дочь Дадаша, даст согласие стать моей женой я, Теймур, сын Ашрафа, освобожу из тюрьмы ее брата! — напыщенно возгласил Теймур за дверью.

«Брат будет свободен!»

— Шайтан с ним, с твоим Теймуром, — даю согласие! — махнув рукой, сказала Баджи, едва показался в дверях вопрошающий лик Шамси.

Шамси с облегчением вздохнул и проникся к Баджи нежностью — как всегда, когда получал от человека прибыль. Теперь все в порядке: согласие уже есть, а идти на попятный девушка не имеет права — закон на стороне отца и жениха.

На всякий случай Шамси предупредил Теймура:

— Пока не заберешь к себе Баджи, не слишком спеши освобождать ее братца — мало ли что еще взбредет в голову девчонке?

Теймур бросил на него понимающий взгляд:

— У меня теперь и без того много дел: ведь я жених!

Зеркало

Фатьма на год старше Баджи, к тому же она дочь торговца. Баджи — сирота, бедная родственница, взятая в дом из милости. А вот, поди ж, Баджи — невеста, а Фатьма сидит в старых девках — шестнадцатый год! Это вселяет в невесту, несмотря на смятение в ее душе, чувство превосходства, а Фатьму наполняет завистью. Поводов для столкновений хоть отбавляй!

Теймур, что ни день, посылает невесте подарки. Они много богаче тех, какие время от времени дарит Фатьме Хабибулла. Но Фатьма, разглядывая подарки Теймура, пренебрежительно кривится:

— Хлам какой-то! У старьевщика за гроши можно купить покрасивее. Видно, что дарит их не бек.

— Очкастая мышь твой бек! — огрызается Баджи.

Впрочем, пусть Фатьма болтает что хочет: мечтает выйти замуж!

— Все ученые люди ходят в очках, — не унимается Фатьма.

— А почему же Абдул-Фатах без очков?

— Вот дура! Зачем ему очки, если он и так хорошо видит? Вдобавок, Хабибулла-бек ученей Абдул-Фатаха.

Баджи усмехается.

— Видно, так сильно занят наукой, что совсем редко стал приходить сюда! — не без яда замечает она.

— Все равно его не сравнить с Теймуром!

— Правильно: твой Хабибулла еще хуже!

— А вы, черногородские, один другого стоите!

Глаза Баджи вспыхивают недобрым огоньком. Посмей еще раз сказать!..

Фатьма знает, что предвещает этот огонек, и ускользает из комнаты.

В памяти Баджи возникает фирменный дом в Черном городе, комната Теймура, околоточный, цари на олеографии, водка… А вот Теймур в толпе у Исмаилие — стоит, согнувшись подле Ляля-ханум, готовый сорвать с нее туфли… А вот он здесь, в переулке, бьет несчастного амбала Таги ногой в живот… «Дурил по молодости»?.. Но, может быть, он теперь в самом деле изменился? Может быть, он не такой уж плохой — ведь он поклялся освободить Юнуса?..

И наступил день, когда мулла хаджи Абдул-Фатах, как надлежит мулле, написал «кебин», брачный договор, о том, что Теймур, сын Ашрафа, и Баджи, дочь Дадаша, вступают в брак и что святой коран этот брак освящает, и что отныне они муж и жена.

Он сказал новобрачным напутственное слово:

— Мужья, по шариату, выше жен, ибо так определил сам аллах. Жена должна жить в доме мужа, допускать его к своему ложу, соблюдать верность, не встречаться с мужчинами, не показываться без нужды на людях, подчиняться мужу, быть покорной, быть бережливой…

«Многое, оказывается, должна жена!» — нахмурилась Баджи.

Абдул-Фатах встретился с ней взглядом.

«Такая же, наверно, безбожница, как ее братец…» — подумал он, и голос его зазвучал суровей:

— С теми женами, что живут по закону, не будьте несправедливы, но непокорных лишайте ласки и свободы. Тех же, кто опасны в упрямстве своем, — бейте!

«Левый ангел да запишет тебе за такие слова!» — подумала Баджи всердцах.

Наступила пора переходить Баджи в дом мужа.

Согласно обычаю, мальчик-родственник повязывает поясницу новобрачной шелковым платком и при этом произносит: «Дай бог тебе стать матерью семи сыновей!»

Вот Баджи стоит посреди комнаты, а Бала прилежно репетирует свою роль, неловко вертясь вокруг Баджи и бормоча себе под нос фразу, которую ему надлежит в ближайшие минуты произнести.

— Не забудьте также зеркало! — напоминает Ана-ханум. — Когда новобрачную ведут в дом мужа, перед ней полагается нести зеркало.

— А зачем оно? — спрашивает Баджи.

— Затем, чтоб помнила: только зеркало всегда говорит правду, а жене без того, чтоб но соврать, не обойтись! — отвечает Ана-ханум с усмешкой.

— А я слышала по-другому, — возражает Ругя. — У нас говорилось: люби того, кто, как зеркало, в лицо говорит правду, а не того, кто за глаза расчесывает тебя по волоскам, как гребень с сотней язычков!

Так