Сломленный бог - Гарет Ханрахан

чая, тарелки с печеньем и бутербродами. Упырица опешила перед открывшейся картиной – Бастон и Карла прожигают друг друга взглядами, бледную Эльшару бьет дрожь.

– Оставь нас на минутку, – бросила Карла.

– О-хо-хо, не могу, драгоценная, – ответила Барсетка. – Меня вызвали вниз – вечером мы идем на Маревые Подворья, все упыри. Так приказал владыка Крыс. Перед тем как я сойду в темноту, надо положить в живот немного верхней еды, поэтому я сяду с вашей мамой и поужинаю, и больше кричать мы не будем. – Барсетка копытом придвинула еще одно кресло, потом поставила на столик поднос. Упырьей силой усадила Бастона и Карлу по местам.

– Спасибо тебе, – сказала Эльшара.

Барсетка сняла вуаль, отложила в сторонку. Карла машинально взяла ее и стала аккуратно складывать.

– Как мило. – Барсетка искоса поглядела на девушку. Упыриха сгребла бутерброды горстью и затолкала в свою волчью пасть – давилась каждым куском, но пропихивала еду в утробу. И говорила с набитым ртом:

– Я невольно услыхала ваш разговор. Может, лезу не в свое дело, но малость выскажусь все равно. Вот вам совет гвердонского упыря: всякие чудища и большие шишки во главе города вечно плетут интриги и подминают друг друга. Порой они бывают полезны, порой вредят, но никогда и ломаного гроша не дадут за нас, простолюдинов на улице.

– Идж писал… – начал Бастон.

– Иджа я знала, – сказала Барсетка. – Очаровательный мужчина, жаль, не слишком практичный. Он мог провалиться в открытый люк, рассуждая на ходу о мгновениях судьбы. Или взять господина Келкина – его-то я всегда поддержу, после того, что он для нас, упырей, сделал, но притворяться не стану, будто мы ему нравимся. Господин Келкин дрался тогда со священством, вот и использовал упырей против церкви, по ситуации. Или… – Барсетка проглотила очередной кусок мяса и вздохнула: – Или мисс Даттин, чье имя, слыхала я, склоняли тут самым неприятным образом. – Она резко пнула Бастона в ногу: – Мисс Даттин купила мне этот дом и была для меня добрым другом. Она старается сохранить мир в нашем городе, но Бастон тоже прав, ей на нас по большому счету плевать. Не совсем, не хочу быть жестокой. Но когда настают трудные времена, страдают те, кто внизу, – простой люд. – Она поглядела на Бастона, прикрываясь от солнца когтистой ладонью: – Раск даст за тебя хоть ломаный грош?

Бастон медленно покачал головой:

– Не знаю. Но Шпат-то уж точно. Что, если мы его потеряем?

– Шпат Иджсон мертв, драгоценный. – Барсетка прикончила последний бутерброд и облизала пальцы. – Кто-кто, а упыри знают. В конце концов гибнет все. – Упыриха встала и поклонилась, словно сходила со сцены. – В скором времени мы еще с вами покушаем, – добавила она, – так или иначе.

И была такова.

На минуту тишину сада наполнили звуки города. Колокольный звон на далеком Священном холме, гул корабельных моторов в заливе.

Первой заговорила Карла:

– Упырям есть где спрятаться. Нам негде. Идти нам некуда. Надо делать то, что необходимо.

– Речь не только о Раске, – тихо сказал Бастон. – Есть еще Шпат.

– О нем не слышно с тех пор, как вернулся Ворц. – В голосе Карлы сквозила паника. – А за Ворцем прибудет дракон. Времени больше нет. Надо действовать незамедлительно.

– Все же выбор за нами, – сказала Эльшара. – Давайте быть честными сами с собой. Бастон – это тебе придется спускать курок. Как хочешь поступить ты?

Он закрыл глаза. В своем роде так даже легче, когда тебе говорят, что делать. Уступить и снова стать оружием в чужих руках, а не человеком, которому надо думать, жить, чувствовать.

– Возврата к прошлому недостаточно, – медленно проговорил он. – Ничто не изменится к лучшему, пока алхимики, Даттин и их кодла будут у власти. Какой у Хейнрейла план?

Далее Карла обрисовывала, а Бастон слушал, какие ему предстояло исполнить задачи и что измыслил для него Хейнрейл, сидя в камере.

Девушка из лавки портного на Серотканной улице, как и в прошлый раз, пригласила Бастона в подсобку и отперла шкаф, скрывающий эфирограф. Через пару минут машина ожила, и Бастон почувствовал неуютное присутствие Синтера на другом конце.

НУЖНО ПОГОВОРИТЬ ЛИЧНО. НЕОТЛОЖНО, – напечатал он.

ПЕРЕДАВАЙ ПО ЭФИРОГРАФУ, – пришел ответ.

НЕТ.

Он щелкнул рычажком питания, отключая машину. И стал ждать. Вошедшая девушка велела ему уходить. Бастон ее не ударил, только выкрутил руку, как учил Холерный Рыцарь, и ласково посоветовал не кричать. Объяснил, что не уйдет, пока не встретится с Синтером.

Она убежала. Через пару минут вернулась с двумя верзилами. В прошлый раз Бастон дрался с сальниками, поэтому приятно было избить кого-то, кто чувствует боль, кто не умеет быстро уворачиваться. Втащить тому, кто падает, когда врезается головой в шкаф, или ревет от боли, когда его рожа проходит сквозь зеркало примерочной.

Он сидел посреди устроенного погрома и ждал, когда же покажется жрец.

– Дрючьте меня семеро, – сказал Синтер, переступая через бессознательные тела, – но таких херовых шпионов, как ты, я еще не видывал.

– Я хочу заключить сделку.

– Мы уже заключили одну. Ты рассказываешь, что намечает предпринимать Раск, а мы не трогаем твою потаскуху-сестру. И мамашу. И собутыльников у Пульчара. Большинство из них, кстати, живы, хоть ты и не торопишься делиться тем, что нам необходимо знать. Например, к слову, какого хрена делал ульбишский эфирограф в комнате, где убили молодого Вира?

– Про это мне ничего не известно.

– Нет? Мудреный, говорят, прибор. Более совершенный, чем даже разработки наших алхимиков. Дальнее действие, никаких проводов. Ученые с радостью в нем бы поковырялись, только кто-то первее взял ножик и покрошил его на кусочки. Не видал, никакой козел из Ульбиша не носился ли часом по Новому городу?

– При мне нет, не знаю.

– Тогда что же ты знаешь?

– То, что сальниками нынче заправляете вы с Нимоном и Даттин. Мне нужно, чтобы вы отозвали их. Они убивают нас.

Синтер почесал нос.

– Сдается мне, – с расстановкой проговорил он, – что от тебя никакущая прибыль. Скармливаешь нам по зернышку. Зачем, во имя богини, чье имя для меня запретно, мне помогать такому отребью? Братство, Гхирдана – все вы шайка мерзких ворюг.

– Я сообщил Гхирдане, что туннель под заводом Манделя завален, как и велела Даттин. Но… Раск теперь умеет творить чудеса. Как Святая Карательница. Он получил ее дар. Ее святость. И есть один алхимик, так вот он заранее предугадал, что так все и будет.

– Да откуда… – Синтер оборвал себя на полуслове. – Ну, дерьмачи! – Вскочил на ноги, в голосе и восхищение, и злость. – Украли мой трюк, сволочи. Ха! Проклятие, гадское проклятие, чего ж я сам не напялил ризу. – Синтер покачал головой: – Кто такой этот алхимик? Советник дракона? По имени Ворц?

Бастон кивнул:

– Он знал, что Раск способен проделывать то же, что Кари.

– Ах-х. И как Раск пользуется своим даром?

– Он заглядывал в крепость Манделя. И выяснил, что ход до сих пор существует.