Выживший во тьме - Владимир Анатольевич Вольный

Дома, рассматривая нарисованную на стене карту, я отмечал заново открытые участки – после недавнего землетрясения некоторые знакомые районы сильно изменились. К счастью, это не затронуло моего подвала. Город превратился в подобие какого-то нагорья, сборища сопок, из которых лишь местами торчали изломанные балки, согнутые трубы или рельсы. Кое-где проглядывали даже крыши, каким-то чудом не потерявшие окончательно свою форму и не рассыпавшиеся на куски. Практически все было покрыто слоем грязи, сыпавшейся с небес на протяжении всех этих месяцев. Это не мешало мне ориентироваться среди холмов и впадин, образованных руинами, словно я находился в хорошо изученной комнате. Собственно, не считая размеров и многочисленных препятствий, так оно и было: в городе осталось очень мало мест, которые я не посетил. Теперь к ним добавилось еще одно – осколки… Я так и надписал его, угрюмо размышляя о своем только что испытанном страхе и разбитом зеркале. В самом деле – ищешь людей, ищешь… И ничего. Немудрено, что в момент встречи с самим собой наступила полная растерянность. Не так уж я и готов к этой жизни…

Многие из языков пламени, бивших из расщелин, угасли. Та же участь постигла и водяные гейзеры. Гейзер, находившийся недалеко от холма, где я набирал воду, уменьшился, стал заметно слабее и больше не казался столь горячим. Ожидая, что этот источник воды может иссякнуть, как и прочие, я наполнил обе бочки, а заодно и все пустые ведра. Если пропадет и ручей, с водой возникнут большие проблемы…

В отличие от поверхности, в самом подвале холод не тревожил. Сюда не проникали промозглый ветер и ледяные ливни – к тому же в жилых отсеках, отделенных от остальной части хранилища, я поддерживал постоянное горение очага. Я старательно затянул плотной тканью все проходы к этим «комнатам» – нечто вроде своеобразных перегородок. Дальний угол подвала, где имелась узкая расщелина на потолке, стала работать как вытяжная труба – и в остальных помещениях температура сразу упала. При этом в комнатах, где оставались продукты, она не превышала нескольких градусов – как раз, то, что требовалось для длительного хранения…

Мои запасы пока еще впечатляли – наши совместные усилия мало отразились на богатствах подвала. Сократилось лишь число мясных консервов – их я тратил более всего, высушивая содержимое на пеммикан. Что до всего остального – многое успеет испортиться, прежде чем их коснется моя рука. Подвал был в состоянии прокормить гораздо большее количество населения. И я понимал, что именно это дает шанс выжить не только мне самому, но и тем, кого я с таким упорством ищу. И для этого следовало содержать подвал в порядке – заботится, что бы ни появилась сырость или плесень, или вредители, которых пока не замечал.

Я как раз перебирал банки, откладывая те, которые собирался использовать, как вдруг щенок вскочил и подбежал к выходу, заходясь в истошном лае. Сшибая все на своем пути, я выскочил вслед за ним. Привычка и уже приобретенный опыт прошлого заставили на бегу захватить лук и колчан со стрелами.

Щенок, зло оскалившись, стоял у самого лаза, но почему-то не решался выйти наружу. Я отодвинул его в сторону, приоткрыл дверь, выглянул – и почувствовал такое же ошеломление, какое овладело псом!

Метрах в десяти, возле самого края ямы, в которую иногда сбрасывал мусор, увидел нечто грязное, со слипшимися и частично разодранными перьями. Оно взъерошило их, точь-в-точь как вздыбливается шерсть у кошек в минуты крайнего испуга, и громко каркнуло. Я остолбенело раскрыл глаза… Да, это был ворон – но Ворон с большой буквы. Ибо таких птиц я еще не видел! Следовало ожидать, что когда-нибудь нечто подобное все же появится…

Птица чудовищных размеров – где-то мне по пояс! Крылья с серыми и черными подпалинами, черная блестящая голова, внимательные настороженные глазки-бусинки… Все знакомо, все привычно – только крайне больших размеров, и потому пугающе и отвратительно.

– Вот, значит, какие вы теперь стали…

Ворон опять каркнул, повернув ко мне голову так, будто у него не имелось костей – почти на девяносто градусов. Одновременно щелкнул клювом – это прозвучало, как если бы одним куском железа провели по другому…

– Яра-а… Крак!

Он дернул лапой. Я невольно посмотрел вниз. Лапы заканчивались когтями, способными без особого труда разорвать щенка на части. Клюв оказался им под стать: очень большой, крепкий и слегка туповатый. Когда он ударил им по банке, я увидел, как от жести полетели клочья… Таким клювом не проблема раздробить даже самые толстые кости!

Он расправил крылья, словно собираясь улететь.

– Кра-а!

Щенок гавкнул на пришельца, поднял шерсть на загривке и прижался ко мне. Да, этот враг опаснее крысы… И хоть на счету щенка имелась не одна победа, но сейчас он вел себя вполне разумно – не бросался на птицу и не пытался выскочить, сознавая, что его шансы в столкновении с этим монстром крайне малы. Тот, в свою очередь, тоже прекрасно это понимал – и не спеша копался в банках, пытаясь найти чем поживиться.

– Да, Черный… Нарвись мы на стаю таких в голом поле – и костей потом не собрали бы. Крысы не в радость, а эти – лучше? Как бы не хуже… Один он или нет?

Ворон восседал на краю ямы, мрачный и нахохленный, будто на него только что вылили ушат холодной воды. Черный глаз неотрывно следил за нами, фиксируя каждое движение. Мне стало не по себе. Привыкнув к этим птицам, в изобилии водившимся в городе, я с трудом узнавал в нем ту же самую породу – а тем не менее это было именно так! Самая обыкновенная, самая привычная ворона… Если не принимать разницу в размерах и некоторые иные отличия. И опять, величина не оставляла сомнений, что пропитание он ищет не только на помойках… Он не порывался улетать, а щенок, видя, что я не приветствую его устремления облаять громадную птицу, стал делать вид, что она его вовсе не интересует. Хотя по его настороженным глазам я видел, что соседство с такой летающей крепостью ему совсем не по душе. Впрочем… То же испытывал сам. Слишком большой, слишком уверенный в себе – следовательно, очень опасный.

Монстр переступил с лапы на лапу – комья земли посыпались в яму, а я представил, как эти когти вонзаются в тело. Напади он со спины – и повернуться не успеешь! Одного удара клювом достаточно, чтобы проломить голову насквозь. А когти способны разодрать ребра с такой же легкостью, как топор. Чем питается подобное создание? А еще интереснее – откуда оно взялось?

Вскоре Ворон начал мне надоедать. Он, кажется, вовсе