Гранд-отель «Европа» - Илья Леонард Пфейффер

— Какая игра? — спросила Клио.

— Поиски последнего Караваджо. Спасибо, что научила меня ей.

Она поцеловала меня.

— Это тебе спасибо. Ты отлично в нее играешь.

— Благодаря писательскому труду я осознал, как важны истории. А благодаря тебе понял, что находиться в любовных отношениях как раз и значит вместе сочинять историю.

— Любовные отношения? Это ты о нас? Как мило!

— Да, это и впрямь слишком чинное определение для такого взрывного романа, как наш, — ответил я.

— А почему мы вообще придаем важность историям? Почему всегда и во всем ищем сюжет?

— А почему когда-то, давным-давно, в священном лесу одной далекой страны срубили первое дерево и пустили на первые доски для первого корабля? Для того чтобы отправиться в плавание, нужна история. Взгляни на нас. Ведь это ради истории мы с тобой плывем на поиски святого Грааля, навстречу неизвестности и приключениям. Люди думают: истории делают жизнь веселее. Так оно и есть, но дело не в этом. Без историй жизнь теряет смысл. Смысл состоит из мыслей, а те — из слов. Слова, из которых складывается вымышленная история, скрепляют случайные факты и события успокоительными причинно-следственными связями. Люди жаждут сюжета, потому что сюжет переводит невыносимый и непостижимый хаос подлунного мира в человеческое измерение, сводит к цепочке действий и последствий, которые человек в силах объять своим умом. Сюжет создает видимость контроля, пункта отправления и пункта назначения, точки отсчета и ориентира.

— А ты написал хоть одну бессюжетную книгу?

— Разве что нечаянно.

— Интересно, на что похожа такая книга? — задумалась она. — Наверное, на саму жизнь.

— На отпуск, — ответил я. — Такое можно вытерпеть, только зная, что это когда-нибудь кончится.

— Но я вовсе не хочу, чтобы наш отпуск заканчивался.

— Я не о нас. Наш отпуск — с сюжетом.

— А если бы ты писал о нас, — спросила она, — какую историю ты рассказал бы, чтобы придать нам смысл?

— Я уж точно рассказал бы о нашей игре, — ответил я. — Тот, кто понимает эту игру, понимает жизнь.

— Что до меня, — подал голос наш капитан, видимо прислушивавшийся к беседе, — то вот что понял в жизни я: чтобы уйти в отпуск, нужно иметь работу. Звучит, может быть, странно, но попробуй возрази. Нельзя взять отпуск, если у тебя нет работы. Или можно, но какой в этом смысл?

Клио рассмеялась.

— Вся штука в том, какую историю вокруг этого сочинить, — сказала она. — Как мы только что узнали.

— Не нужно тут ничего сочинять, — возразил паромщик, — все и так ясно: история в том, что никакой истории нет. Есть только старая, набившая оскомину сказка, которая начинается со слов «однажды, много лет назад», и мы в ней застряли. В отсутствие новых историй мы упорно пытаемся выдать эту старую сказку за наше будущее. Вот возьмем вас. Вам захотелось съездить в Портовенере, и я везу вас в Портовенере. Но позвольте спросить: в Портовенере вас привлекают благоприятный предпринимательский климат, изобилие инновационных стартапов, головокружительный взлет креативной индустрии, фабрики, торговые дома и офисы или же вас манит живописное отсутствие всего вышеперечисленного, обветшавшие крепостные стены, зубчатые башни и иллюзия путешествия в уютное, умилительное прошлое?

— Вы правы, — согласился я.

— Все гораздо хуже, — добавила Клио. — Мы плывем в Портовенере, чтобы раскрыть убийство, совершенное в 1610 году.

Наш капитан присвистнул сквозь зубы.

— И почему это вас интересует, если не секрет? Какое это имеет отношение к нынешнему дню?

— Это наша игра, — ответил я.

— Скажем так, — сказала Клио, — настоящее интересует нас не настолько, чтобы отвлечь от прошлого.

На первый взгляд, несколько дней назад, когда перед нами предстал широкий ассортимент надувных матрасов и ласт, мы приняли Портовенере за полностью отданную на откуп туристам этнодеревню, когда-то, должно быть, поражавшую воображение своей красотой. Набережная, что тянулась вдоль высоких узких домов в пастельных тонах, и лежащая за ними выше по склону главная улица, названная в честь знаменитого в прошлом палеонтолога Джованни Капеллини, но по-местному именуемая «каруджо», которая вела от площади через старые городские ворота к скалистому мысу на южной оконечности материка и фотогеничным руинам церкви Сан-Пьетро, были по всем правилам искусства превращены в эльдорадо аутентичных на вид баров и ресторанов со столиками, покрытыми скатертями в красно-белую клетку, и сувенирных лавок, где туристы могут часами копаться в залежах «типично местных» товаров, которые можно найти где угодно в Италии. Вешать у мужественно устоявшей стены церкви Сан-Пьетро с тремя романскими арочными окнами табличку «место для селфи» не потребовалось: кадры лазурного моря внизу, где, если набраться терпения, обязательно проплывет яхта с белыми парусами, были достаточно убедительными, чтобы и без активной поддержки городских маркетологов войти в топы по репостам в соцсетях.

Но из этих двух улиц складывался лишь фасад городка, который гнездился на склоне горы и был издревле оснащен чрезвычайно эффективным механизмом защиты от туристов — лестницами. Уже на следующем после главной улицы уровне мы проходили по переулкам и мимо садов, фотографируемых лишь самыми упорными туристами. Бары, в которых можно было бы перевести дух после подъема, тут уже не встречались. Поднявшись еще выше, к площади у церкви Сан-Лоренцо постройки двенадцатого века, мы не встретили больше никого, кроме в высшей степени местной старухи и американского семейства, члены которого с красными от натуги лицами, чертыхаясь, являли собой живое объяснение отсутствию здесь других туристов. С четырьмя тяжелыми чемоданами они тащились за хозяйкой квартиры, которую сняли на Airbnb, польстившись на обещанное расположение в историческом центре. Мы подсчитали, что от набережной американцы уже преодолели не менее четырех крутых средневековых лестниц, на которых колесики чемоданов не давали особого преимущества. «Почти пришли, — подбадривала их по-английски хозяйка. — Осталась еще пара ступенек».

— Церковь посвящена тому же святому, что и генуэзский собор, — заметила Клио. — Это подчеркивает: здешний форпост находится под контролем Генуи. Мы на правильном пути, Илья.

От площади у церкви Сан-Лоренцо вверх по склону между деревьями вилась крутая тропа, ведущая к замку Дориа. Направление указывала ржавая табличка, установленная еще до эпохи бюджетных авиаперевозок. Форт не был открыт, но и закрыт по-настоящему не был. История просто забыла его тут, на вершине мыса. В охране он