Гранд-отель «Европа» - Илья Леонард Пфейффер

— Все это слишком прекрасно, — объяснила она. — Генуя уже испорчена твоим предыдущим романом. Если ты честно опишешь этот остров, мы и моргнуть не успеем, как сюда слетятся литературные туристы. Я хочу приезжать сюда с тобой каждый год, а подписывать книги поклонницам не очень удобно, когда на ногах ласты. Позволь тебя от этого защитить.

— Спасибо, что так веришь в возможности моих книг.

За основным блюдом — это был луфарь по-лигурийски с картофелем, оливками и кедровыми орешками — я заговорил о ее работе в Галерее. Так называемые длинные каникулы, столь многообещающе начавшиеся, казались мне подходящим моментом, чтобы оценить их первые месяцы на новом месте с большего расстояния, чем позволяли ежедневные хлопоты. Клио сказала, что довольна, потом поправилась: должна быть довольна. Преподавать ей нравилось, хотя лекции и особенно подготовка к ним, как оказалось, отнимают очень много времени. К сожалению, не все студенты одинаково заинтересованы в ее предмете. Они хотят как можно скорее и как можно меньшими усилиями произвести на свет парочку шедевров, попасть с ними на биеннале, разбогатеть и прославиться, а не терять время на исторический обзор творчества предшественников. Клио была благодарна, что смогла в каком-то смысле вернуться к любимой профессии, от которой почти отвыкла в окружении старого барахла в аукционном доме, но, увы, курсы, которые ей приходится читать, надо признать, довольно поверхностны. И что досадней всего: теперь у нее остается еще меньше времени на Караваджо, чем на прошлой работе. Мне следовало понимать, что продление ее контракта в конце года — дело пока не решенное, и потому она вынуждена брать на себя различные организационные обязанности вышестоящих лиц, которым предстоит принять решение относительно ее контракта. Так уж устроено в Италии. Я понимающе кивнул. Но на организационной работе резюме не построишь, а именно это и требовалось, чтобы не терять надежду на «взрослую» работу, соответствующую ее квалификации. Короче говоря, Клио была официально благодарна за предложенную ей возможность, но по-прежнему нуждалась в блестящем плане действий.

Я предположил, что, исходя исключительно из ее слов, решение проблемы может заключаться в организационной работе, с помощью которой можно укрепить резюме. Она не поняла, что я имею в виду. А имел я в виду, к примеру, организацию конгресса. В отсутствие времени и возможности сосредоточиться на собственных исследованиях это может стать альтернативным способом для привлечения внимания будущих работодателей. Клио отмахнулась: кому нужен конгресс о Караваджо? Я возразил, что конгресс необязательно должен быть посвящен Караваджо и нацелен на академическую аудиторию. Она ведь всегда говорила, что предпочла бы работать в музее, а не в университете. Может быть, имеет смысл организовать конгресс о будущем итальянских музеев? Просто идея. Клио оглушительно расхохоталась. Насмеявшись вволю, она сказала, что идея на самом деле очень даже неплохая.

За десертом — панакота с лесными ягодами — мы продолжили весело размышлять о связях Клио в музейном мире и о том, кого она могла бы пригласить, пока не принесли кофе и план не раздулся до эпических пропорций будущей исторической встречи директоров Уффици, Бреры и Ватиканских музеев, которая навеки изменит историю итальянской музейной культуры.

И тут Клио сказала:

— Метафора была про меня. Я и есть тот ночной мотылек. Всю жизнь мне кажется, что я бесцельно порхаю во тьме своего навязчивого профессионального интереса к прошлому, разочарования в настоящем и гнева из-за отнятого у меня будущего. Я хочу светить и жить в свете, но никогда не знала, как это делать. А ты просто зажигаешь для меня свет и веселишь своими потешными планами и неоправданным позитивизмом. Ты показываешь мне, как нужно мечтать.

— На случай если тебя ждет та же участь, что и упомянутое злополучное насекомое, хорошо, что ты хотя бы любишь томатный соус.

— Вот об этом я и говорю. — Ее улыбка была прекрасней ночи. Она встала, взяла меня за руку и сказала: — Потанцуем?

— Как два ночных мотылька.

Я встал, и мы пошли танцевать. Мы танцевали нежно и хрупко, как можно ближе друг к другу. Музыки не было, но мы напевали собственный, ни на что не похожий, вальс и танцевали наш, тоже ни на что не похожий, танец между белых столиков у черного моря на нашем необитаемом острове. В ресторане оставались только туристы за столом в центре веранды. Они с улыбкой наблюдали за нами. Одна из женщин начала снимать нас на камеру мобильного.

— You’re such a lovely couple, — сказала она по-английски. — So Italian[32].

Мы низко поклонились и рука об руку поднялись по лестнице навстречу беспорядочной белой постели в комнате номер один.

На следующее утро, завтракая за нашим столиком у моря, мы увидели, как к берегу причалил первый муниципальный паром из Портовенере и выплюнул на наш необитаемый остров горстку отдыхающих. Они длинной цепью затрусили по деревянным мосткам вдоль веранды отеля к пляжам. Цепь состояла из иностранцев с лицами цвета моцареллы и большого количества итальянских детей в сопровождении бабушек и дедушек.

Бесконечные итальянские школьные каникулы, растянутые на четверть года, не предназначены для хронически изможденных родителей, у которых от жизни, которую они вынуждены вести, чтобы поддерживать иллюзию, будто они живут, не остается совсем никакой жизни. Проблему своих выпущенных на свободу отпрысков они естественно и неизбежно перекладывают на плечи бабушек и дедушек, а те к тому же (раз уж об этом зашла речь) могли бы и отблагодарить их за все жертвы, что они принесли, воспитывая собственных детей, — это было бы по-честному. На последней неделе каникул к ним присоединится балансирующая на грани нервного срыва мать в слишком радужном для ее настроения бикини и будет прятаться под зонтиком за солнцезащитными очками и стопкой бульварной прессы, эффектно взрываться беспричинным гневом при малейших признаках веселья у детей, не дающих ей насладиться качественным досугом наедине с собой, а потом, сожалея об очередной вспышке, немедленно ударяться в истерические рыдания. Не улучшит ситуацию и грядущий приезд ее мужа, называющего себя отцом детей: проведя последнюю деловую встречу в Милане, он собирается после годового отсутствия за одни выходные направить в нужное русло пущенный ею на самотек воспитательный процесс.

По-дилетантски бледные иностранцы не имели ни малейшего шанса против загорелых и искушенных итальянских семейств — эта драма разворачивалась прямо у нас на глазах. Пока беспечные северяне, вооруженные лишь рюкзачками, восхищенно осматривались, наслаждались видами и неторопливо брели