Брант "Корабль дураков"; Эразм "Похвала глупости" "Разговоры запросто"; "Письма темных людей"; Гуттен "Диалоги" - Себастиан Брант

Магистр Марквард Рогоносий магистру Ортуину Грацию

Честь имею пребывать вашим всепокорнейшим слугой. Достопочтенный господин магистр, коль скоро пишете мне, что должен доносить вам о магистре нашем Якове Гохштратене, то ведайте, что законники весьма его притесняют. Однако слышал я, что им не уйти от когтей диавольских. Ибо многие кардиналы стоят за вас, и особливо кардинал Святого Креста{750}, каковой будет папствовать, когда нынешний папа преставится. Я слышал, как он говорил: «Буду защищать сего замечательного богослова Якова Гохштратена супротив Рейхлина, даже ежели законники всего мира встанут за него». И однажды уже совершил по слову сему, когда выступил противу суждений Петра Равеннского{751}, также весьма и весьма еретических. И будьте благонадежны, господин Ортуин, кардинал сей и ныне преследует всех законников, ибо благоволит к богословам. И благоволит такоже ко французскому королю и Парижскому университету. А покойный французский король{752} хотел сделать его папой. И во всем прочем дела ваши идут хорошо. Восемь дней тому магистр наш Яков поднес щедрую мзду референдарию{753} одного кардинала, коего не стану называть по имени, и кардинал сей будет предстоять за него пред его святейшеством, в чем он весьма преискусен. И еще прошел здесь слух, что епископ кельнский почил в бозе, и новым епископом выбран граф Нейенар{754}. Ежели сие правда, могу только сказать, что кельнские каноники глупцы, ибо поэт никак не может быть епископом. И сие есть помешательство для дела веры, ибо оный граф большой благожелатель Рейхлинов. И как мне сказал один из куриалов, когда отъезжал он в Италию из Кельна, тот дал ему письмо для вручения Иоанну Рейхлину; и слышал я еще от других, что он дружит со многими поэтами и новоявленными богословами вроде Эразма Роттердамского. Когда я обретался в Вюрцбурге, был там некий поэт Ульрих фон Гуттен, каковой беспрестанно высмеивал и поносил богословов и магистров искусств; в одной гостинице за столом он сказал какому-то другому из благородиев, что в сей самый день отписал графу письмо. А то благородие отвечало: «Что же вы ему пишете, когда переписываетесь?» Он же ответил, что отписал ему, дабы поболее радел о деле веры и старался за Рейхлина противу богословов, дабы не сожгли «Глазное зеркало», и с похвалением отозвался об Иоанне Рейхлине, и написал, что любит Рейхлина, как отца родного. Я же смолчал, дабы не показать, что держу вашу руку. Посему и говорю вам, что худо будет, ежели сей человек станет епископом. Надеюсь, однако, что сие неправда. Вы же отпишите мне правду и; пребывайте во здравии «от подошвы ноги{755} до темени головы», как сказано у Исаии. Писано из града Рима.

Магистр Бертольд Меринау магистру Ортуину Грацию шлет братскую любовь заместо приветствия

Достопочтенный муж, как обещался я вам, что буду доносить обо всем решительно и отписывать, как поживаю, да будет вам ведомо, что вот уже два месяца пребываю во граде Риме и по сю пору не сыскал места. Один аудитор из Роты{756} хотел было взять меня к себе; я возрадовался и сказал: «Разлюбезное дело, однако ж соблаговолите, милсдарь, изобъяснить мне, какие такие будут мои обязанности». Он же ответил, что обязанность моя состоять при конюшне, ходить за мулом, содержать его в лучшем виде, кормить, и поить, и скрести скребницей, и холить. А когда случится надобность выехать верхом, чтоб завсегда был в готовности. И был бы взнуздан, и оседлан, и все как следует. А засим моя обязанность бежать у стремени до суда и обратно до дому. Я сказал, что сие мне невместно, ибо я кельнский магистр искусств и не могу ничего такого. Он же отвечал: «Коли не можешь, пеняй на себя». И помышляю отъехать назад восвояси. Чтоб я чистил мула и мел стойло? Да пусть диавол поберет этого мула вкупе со стойлом. А опричь того, думаю, сие было бы нарушением устава нашего университета, ибо магистр должен себя соблюдать, как следовает магистру. И было бы великим срамом для университета, ежели б кельнский магистр стал таковые делать дела. Посему и хочу вернуться, ибо пекусь о чести университетской, и вообще в Риме мне не нравится: здешние писцы и куриалы так много об себе полагают, что и поверить трудно. Вчерашнего дни один сказал мне, что серить хотел на кельнского магистра. А я отвечал: «Чтоб тебе серить на виселице». Он же сказал, что сам — тоже магистр, то бишь магистр курии{757}, а магистр курии выше магистра искусств из Германии. Я же сказал, что этого быть не может. И сказал: «Ты хочешь сравняться со мною, хотя не держал испытания, как я, а меня испытывали пятеро престрогих магистров. Стало быть, ты дутый магистр». Тогда он вступил со мной в диспут и начал с вопроса: «А что есть магистр?» Я отвечал: «Сие есть лицо, подготовленное, произведенное и остепененное в семи свободных искусствах, каковое выдержало перед тем магистерское испытание, имеет право носить золотое кольцо и мантию, подбитую шелком, и поставлено над своими учениками, яко царь над своими подданными. И зовется так по четырем причинам: во-первых, когда говорят о магистрах, сие происходит от слов «маг» и «страх», ибо каждый могуществен, как маг, и внушает своим ученикам страх. Во-вторых, сие именование магистрами проистекает от слов «маг» и «страми», ибо страмят своих супротивников. В-третьих, магистерская степень дается ввиду того, что магистры люди степенные. И в-четвертых — ввиду того, что остепеняются они постепенно». Он же спросил: «А где про то писано?» Я отвечал, что вычитал сие в «Кратчайшем наставлении». Тут стал он хулить помянутую книгу и сказал, что она ничего не стоит. Я возразил ему: «Ты дерзаешь хулить старую методу, а сам знаешь не более того. Да я и не слыхивал, чтоб кто-нибудь в Кельне сию книгу хулил. Как же не стыдно тебе?» И отошел от него, негодуя. Ведайте же, что хочу возвернуться в Германию, ибо там магистров почитают учителями. И сие доказывается из Евангелия, ибо сам Христос называл себя учителем, а не доктором, говоря: «Вы называете Меня{758} Учителем и Господом и правильно говорите, ибо я точно то». А боле писать не могу, ибо извел всю бумагу, идти же на Цветочное поле далеко. Пишу вам свой привет при римской курии.

Генрих Швахумель магистру Ортуину Грацию желает здравствовать на множество лет

Как отъезжал я к римской курии, наказывали вы мне писать к вам ежевременно и по надобности испрашивать разъяснения богословских вопросов, которые разъяснения вы дадите лучше, нежели римские куриалы; посему ныне прошу преподобие ваше рассудить, что станется, ежели человек в Венерин день, то бишь на шестой день седмицы{759}, или же в иной постный день, съест яйцо с цыпленком внутри? Ибо недавно на Цветочном поле сидим мы в одной харчевне, закусываем яйцами; и я, облупив яйцо, увидел там цыпленка, и показал соседу; он же сказал: «Съешьте его немедля, покуда хозяин не увидел, ибо ежели увидит, придется уплатить ему карлин или юлий{760} за курицу». Ибо здесь такой обычай: что хозяин подаст на стол, за то и плати, а назад возвернуть нельзя. И когда видит, что в яйце цыпленок, говорит: «Платите за курицу», — ибо за малое и за большое одна цена. И я тотчас проглотил яйцо вместе с цыпленком; а уж после вспомнил про Венерин день и сказал соседу: «Вы меня ввели в смертный грех, ибо я съел мясо в шестой день седмицы». А он сказал, что это отнюдь не смертный грех, и вообще не грех, ибо цыпленок считается яйцом, покуда не вылупится. И сказал, что точно так же и в сыре иногда заводятся черви, а равно и в вишнях, в горохе и в бобах, однако их едят в шестой день седмицы, как и в канун апостольских праздников. А плуты хозяева именуют их мясом, чтоб слупить побольше денег. Ушедши из харчевни, предался я размышлению об сем вопросе. И вот вам истинный бог, магистр Ортуин, я весьма обеспокоен и не знаю, как быть. Всеконечно испросил бы я совета у которого-нибудь из куриалов, когда бы не знал, что у них нет совести. Опасаюсь, что сии цыплята в яйцах суть мясо: ибо материя уже возникла и воплотилась во членах и телесах оной твари и обрела живую душу. Иное дело черви в сыре и всем прочем: ведь черви сопричисляются к рыбам{761}, как слышал я от одного лекаря, весьма сведущего в физике{762}. И вот благорассудно прошу ответить на мой вопрос. Ибо если полагаете, что сне смертный грех, то хочу получить здесь отпущение, прежде чем возвернуться в Германию. А еще да будет вам ведомо, что магистр наш Яков Гохштратен получил через посредников тысячу флоринов; полагаю, что он выиграет дело, и диавол поберет этого Иоанна Рейхлина и всех иных поэтов и законников, ибо они идут супротив церкви божией, то есть супротив богословов, на коих зиждется церковь, ибо сказал Христос: «Ты Петр{763}, и на сем камне Я создам Церковь мою». А засим вверяю вас господу. Пребывайте во здравии. Писано из града Рима.

Магистр Вильгельм Аист магистру Ортуину Грацию желает здравствовать на множество лет