Книга про Иваново (город incognito) - Дмитрий Фалеев

– Нет, я больше душой выбрала. У нас была лошадь Виктория, я шла мимо и увидела, как она гуляет в леваде. Я раз прошла, два, смотрю на нее – она стоит, и мне так стало интересно, о чем же она думает. Она не бегала, не резвилась, не гарцевала, не играла, – просто стояла с такими огромными глазами, добрыми-добрыми… Белая красивая лошадь – высоченная, статная. Я смотрела на нее и стала размышлять: о чем же она думает? Ведь о чем-то она должна думать! И мне захотелось подойти и погладить ее, побыть с ней рядом, понять ее, проникнуть в ее жизнь и мысли. Потом пришла к тренеру и долго просилась, чтоб меня взяли.

– И как – разгадали, о чем думают лошади? Среди них есть кто поумнее, кто поглупее?

– Нет. Они все хитрые, продуманные, я бы сказала. Считается, что собачий мозг развит больше, чем лошадиный, но я не согласна – они такие умные создания. Лошадь никогда плохо человеку первой не сделает, если не чувствует опасности.

– Есть выражение «лошадь понесла». Отчего так бывает?

– От испуга, от неправильной работы. Много разных факторов. У меня был случай – я села на спортивного коня, он строптивый был, понесся. Я не могла понять, что с ним случилось, почему он так себя вдруг повел, но он в итоге побегал, побегал и успокоился – моя задача была просто усидеть в седле, не упасть: скорость-то бешеная, едешь – свист в ушах, из глаз слезы от ветра.

– Вы часто говорите о лошадях как о людях.

– Ну да – они могут обижаться, упрямиться, как люди. Если кто-то, допустим, ходит за лошадью с детства и вдруг подойдет к другой кобыле, а эта увидит, – она взревнует.

– Между собой они ладят?

– У нас лошади пересекаются в основном только на манеже и спокойно контактируют, но есть, допустим, Ника, которая почему-то очень не любит Орлика и всегда готова его злить, задними ногами отбить. А он на нее нормально реагирует. С лошадьми не соскучишься. Мне с ними хорошо, все огорчения с ними забываешь.

– У вас Пульсар – конь за миллион. Почему он такой дорогой?

– Честно говоря, я сама не знаю. Для меня цена лошади не имеет значения. Лежит душа к лошади – значит, я ее люблю, она мне дорога.

ЗВУЧАЩИЕ ГОЛОСА

Когда я в свое время переехал жить в Питер, меня часто спрашивали: «Что за город – Иваново?» – и я выучился отвечать так:

– Москва – это Америка, Питер – Европа, а Иваново – это Мексика, причем специфическая – из фильмов Родригеса.

И естественно, за такое вранье люди смотрели на меня уважительно – как на чудом спасшегося живым-невредимым из варварской страны.

Вернувшись через три года на родину и узнав, что краеведение становится модным, я тоже решил стать немножко краеведом и поспрашивать у ивановцев, что они думают о наших чепыжах.

Андрей, таксист

– Положенческий город. Тут все из девяностых, только фасадами замаскировано новыми. В Иванове жить – по-волчьи выть.

Валерий Бахарев, художник

– Если бы какой-нибудь человек, который ни разу не был в Иванове, попросил вас рассказать о нашем городе, что бы вы ему рассказали?

– Одни ужасы. Здесь изначально была неплодородная земля, и крестьяне потеряли почву и культуру быстрее, чем где-либо еще в России. Голытьба стекалась в Иваново, как в яму, и на этой голытьбе, на этой дешевой рабочей силе (как сейчас приезжают узбеки, таджики) создали дикий фабричный город. А коли здесь был самый дешевый народ, то он умножал дешевую культуру, порождал ее, и этот процесс еще столетие не выветрится. Участь Иванова на карте России – быть самым гнилым и болезненным местом. Один Фрунзе чего стоит – сколько народу он в Крыму перестрелял? Тысяч тридцать-сорок. Если мне говорят, что он герой революции и что это было сто лет назад, все равно ужасно, что он там творил! И еще более ужасно, что ему в нашем городе стоит такой замечательный памятник, великолепно сделанный, отлично поставленный. Я мимо прохожу – и мне уже неважно: Фрунзе там стоит, или Сталин, или безымянный кавалерист из воинской части, – скульптура великолепная!

– Вы прожили в Иванове порядка сорока лет. Почему не уехали, если город так ужасен, как вы говорите?

– А в этом вся история. Художник не может развиваться в хорошем городе. Рай ему противопоказан. Ему надо обязательно отталкиваться от гадости. Достоевский не был бы Достоевским, если бы не жил в мрачном, туманном, страшном Петербурге. Он состоялся только потому, что жил там, где жить невозможно. Так и здесь. Каждый день я вижу вялотекущий городской ужас, и это толкает меня на философский подвиг, художественный подвиг, на поэтическое звучание.

– А ивановцы какие?

– Все, кто родился в Иванове, – патриоты. Они свой город защищают, находят какие-то аргументы, оправдания, и в этом они правы, а я не прав, но по-другому я не могу себя здесь чувствовать. Я приехал в Иваново из Москвы в семьдесят третьем году по распределению. У меня была с собой пьеса Ионеско «Носороги», и, как только я вылез с поезда на вокзале и огляделся, я себе сказал – я попал в город носорогов. С этой секунды – все сорок с лишним лет, что я тут живу, – я хожу по Иванову и с тревогой ожидаю, что вот-вот нагрянут те самые носороги и все растопчут. Тяжелый город. У меня была мастерская – ее сожгли. Картины погибли, не восстановишь. Но я не унываю. Новых картин уже сколько написано! Красота неистребима.

Ольга Филатова, филолог

– Вы приехали в Иваново учиться из поселка Наволоки. Помните первые впечатления от нашего города?

– Очень жарко, пыльно, транспорт душный, обрезанные тополя, которые были для меня шоком, потому что в Наволоках ничего не обрезали. Я до сих пор с грустью смотрю на эти кастрированные по самые пеньки деревья, особенно вокруг значимых административных зданий: ну если не нужны высокие растения – посадите иву, сирень.

– Чего вам не хватает в ландшафте города?

– Закрытых пейзажных пространств, скверов, аллей, где можно было бы посидеть, отдохнуть, поговорить, подумать. У нас в России вроде так много земли, а таких уголков страшно не хватает. Все стремятся застроить наглухо. Был запущенный парк братьев Знаменских. Что там сейчас – вы знаете. Сначала уголок оттяпала бензозаправка, потом –