Книга про Иваново (город incognito) - Дмитрий Фалеев

едва проснувшаяся. Она подхватила на руки котенка и настойчиво и ласково протянула его мне – я не смог отказаться. Он был такой же взъерошенно-лохматый, как и сама цыганочка, и такой же чернявый – только лапка в белом тапочке.

Я попробовал заговорить с девочкой по-русски, а она ворковала в ответ что-то по-цыгански, явно не понимая ни одного моего слова.

Знакомая моя между тем отгадалась и вышла от Варвары примиренная и довольная, немного осоловевшая, какими бывают люди, которые выходят из зала кинотеатра в толкотню городских улиц.

– Ну и что там было? – спросил я в маршрутке.

– Эта Варвара на картах не гадает, – поделилась знакомая, – но у нее книга: буквы старославянские, но она на них не смотрит и страницы не листает, а просто водит рукою по строчкам, словно слепая читает книгу для слепых, а сама куда-то в пустоту смотрит. Все что-то бормотала, руку ко лбу моему прикладывала, а потом вынула вроде календарика пустую картинку и по ней гадать стала. А дальше не скажу! Я и так тебе много всего разболтала, а Варвара велела никому не рассказывать. Говорит – никому не говори, что ты ко мне ходила.

– Но съездили-то не зря?

– Съездили не зря.

– А врет?

– Врет, – охотно согласилась моя знакомая. – Но денег не взяла.

Хорошо жить в Иванове!

Культурная жизнь у нас настолько насыщенная, что приходится ходить то к цыганским знахаркам, то на турниры по боксу.

Вот был кубок Климова – интереснейшее событие. Половина зрителей – и молодых, и старых – с характерно сбитыми, «боксерскими» носами. Рефери – в белых наглаженных рубашках и черных бабочках.

В красном углу ринга…

В синем углу ринга…

Все – началось!

Первый раунд – разведка, обычно спортсмены в нем только пристреливаются, присматриваются друг к другу и вообще осторожничают, а тут словно шилом одного кольнули!

На своего соперника, куда более рослого, он налетел, как маленький орк. Красную форму эффектно дополняли солнечно-рыжие короткие волосы. Он кружил и наседал, постоянно атакуя, не сбавляя силы натиска.

Противник растерялся, а красный без устали продолжал его «жалить» двоечками, троечками, не давая опомниться, а в середине раунда бросил на канаты. Его энтузиазм вызвал гудящее одобрение зала. С трибун кричали:

– Рыжий, давай.

– Он не рыжий – он золотой!

– Золотой, давай! Премию не получишь!

– Долби!

– Взорвись!

Во втором раунде противник собрался и провел несколько мощных ударов. Бил он технично, скупо, но страшно, как кузнечный молот. В его поведении было что-то однообразное, как будто в действиях заведенного робота.

Спортсмены сцепились. Оператор с видеокамерой подсунулся так близко, что я опасался, как бы ему не разбили объектив.

Напряжение нарастало.

Я болел за «золотого», то есть за красного, – тот хорошо уходил, ловко увертывался, но против лома нет приема.

Синий знал свое дело и свои преимущества. Он предпочитал находиться в обороне, контролируя себя, но время от времени его пудовые кулаки вырывались, как из засады, и тогда пиши пропало.

– Двоечку!

– Работай, обрабатывай его!

– Красный плывет!

Тут синий поскользнулся и пропустил удар, однако победу во втором раунде отдали ему.

С трибун кто-то выкрикнул: «А судьи кто?», вероятно не зная, что цитирует Грибоедова.

А в третьем круге наш «красный» спекся – выносливости не хватило, хотя его и подбадривали:

– Рыжий, концовку!

– В печень!

– Молодец!

Но ничего не получилось.

Очевидно сознавая, что противник ему достался объективно сильнее, красный рассчитывал взять его напором, подавить, ошеломить, но уже ко второму раунду синий понял, в чем дело, и блестяще провел бой, выйдя в следующий тур.

По итогам состязания всем спортсменам, занявшим в той или иной весовой категории первые места, автоматически присваивалось звание мастера спорта. Из ивановцев его удостоились трое.

Кто-то из публики с гордостью резюмировал:

– На трех мастеров спорта теперь в городе больше стало!

– Втрое опаснее по улицам ходить будет, – откликнулся другой.

«Да, были люди в наше время».

Подвижные, дерзкие. С невинными и наглыми глазами. С умными, злыми лицами. Бесшабашные и расчетливые. Азартные, хищные и вместе с тем беспомощные, как будто щепки, захваченные водоворотом.

Они подмигивают друг другу:

– Ну что, братух, горит земля под копытами?

– А мы ее бензином будем тушить!

Так и погорели, сокрушили себя, не вписавшись в захолустье.

До сих пор мне мерещится в их изломанных судьбах что-то правильное и гордое, как в героях рок-н-ролла, – они не приспособились, пошли вопреки, остались лесными кусачими тварями.

Никто их не хвалит и не думает хвалить, потому что упыри из них сделались еще те, и однажды их жизнь превратилась в агонию, но на месте да при деле – у Фернандо Кортеса или графа Суворова – они бы были славные ребята, «лихие урядники».

– Ювелирный двинем – жизнь увидим! – геройствовал дядя Саша, пропустив стаканчик (а может быть, и больше!), хотя по жизни он ничего не крал, потому что был трус и боялся, что посадят. Если где и стибрил, что плохо лежало, то по мелочи – чтобы выпить.

Когда я был маленький, дядя Саша так грозно ставил «рыбу» во дворе, так решительно стучал по столу домино, что казалось, с первого этажа должны вылететь стекла. В эту минуту он напоминал Наполеона, раздавившего ничтожное королевство Люксембург, как муху, – чтоб не жужжала!

Потом он учил нас азам шахматной игры – летом, на пыльной дворовой скамейке. Обыграть дядю Сашу считалось таким же невозможным делом, как собрать всю коллекцию вкладышей «Terminator». Любимая фигура у него была конь – он им гулял от края до края, делая коварные и неожиданные вылазки. «Видишь шах – делай шах», – наставлял дядя Саша, прыгал вороным в самую гущу противника и ставил вилку на короля и ферзя. Это был бог E2-на-E4! Мы все завидовали его способностям.

В девяностых годах он прославился тем, что пропил ванну, и после этого регулярно заливал соседей снизу.

Мы жили с ним в одном подъезде, в панельной пятиэтажке, он на четвертом, а мы на втором, но и до нас дотекало. Во время одного из таких потопов мы с папой прибежали к дяде Саше в квартиру, и я запомнил, что у него на стене висела выцветшая карта Ивановской области, снизу подписанная «Карта капитана Флинта».

– А я-то ведь заснул – что, думаю, журчит? А никак не проснуться, – извинялся дядя Саша и задумчиво чесал репу, потому что в этот момент у него на плечах была именно репа, а не голова.

Еще он частенько дежурил у подъезда, карауля удачу и стреляя то прикурить, то