Сень горькой звезды. Часть вторая - Иван Разбойников

Добавлю только, что прозвище это к Войтюку в школе прочно приклеилось. И сам виноват: поменьше надо... звездить.

Одним словом, альтернатива отыскалась по всем статьям достойная: отличница, чемпионка и, главное, дочка завуча. За такую голосовать не боязно.

Оставалось малое, но самое важное – сыскать смельчака, который смог бы на собрании открыто встать и предложить эту кандидатуру, не считаясь с мнением школьного партбюро и не думая о последствиях и гневе самого старшего Войтюка – Миколы Микитовича, убежденного, что для дальнейшей учебы и карьеры сына запись в анкете о комсомольском секретарстве чрезвычайно важна и жизненно необходима. А потому, рассчитывая на директорский авторитет, он планировал продвинуть своего отпрыска в секретари комитета школы на новый срок. И просчитался: гром грянул, как иногда случается, не из тучи. А из Олежки Тучина. Чего и следовало ожидать от этого юного, но раннего диссидента, о котором следует рассказать подробнее, и для этого вернуться назад почти на полгода, к тому дню, когда Олег первым пароходом прибыл в поселок к одинокой тетке, чтобы через месяц учебы в деревенской школе сдать в ней экзамены за восьмой класс. Сдавал он ни шатко ни валко, как и все. Потом, как и все, работал в колхозе, на путине и заготовке кормов. Но оказаться подобным всем прочим ему никак не удавалось: выпирало городское начало. А может, еще какое воспитание выпирало, потому как и в городе, в весьма и весьма привилегированной школе, в которой по странному стечению обстоятельств мест хватало лишь детям исключительно номенклатурных родителей или близких к ним, он тоже умудрился проявить себя не таким, как все. И даже хуже. Настолько не таким, каким должен быть настоящий советский школьник, успешно овладевающий школьной программой, что его неспокойной персоной вынуждены были заинтересоваться соответствующие органы... Тсс!

А началось все вроде бы невинно. Однажды Русалка – так между собой окрестили учительницу русского и литературы восьмиклассники городской школы – предложила для написания сочинения одну из тех тем, что обычно встречаются на выпускных экзаменах: о положительном герое в комедии А. Грибоедова «Горе от ума». Ничего особенного, дежурная тема, дежурные образы, дежурные фразы. Нового не придумать – об этом писано-переписано. Бери хрестоматию и сдирай. Весь класс так и поступил и получил дежурные «тройки» и «четверки». А Тучин оказался нескучен и получил «двойку» во весь тетрадный лист. «С ним вообще не соскучишься!» – пожаловалась Русалка классу. И вот почему: на свою беду, Олег рос не по годам вдумчивым и наблюдательным, рано научился анализировать, сопоставлять и делать выводы. Потому и сочинение не стал списывать, а, внимательно прочитав комедию, задумался да и написал в тетрадке свое, то, что шло из глубины души и от сердца. По его непредвзятому разумению выходило, что комедия «Горе от ума» – действительно горе, а не комедия. И что восхваляемый официальными литературными критиками Чацкий не более чем богатый тунеядец, болтун и пустозвон, предпочитающий вояжи по заграницам добросовестной и повседневной службе Отечеству. Предмет его воздыханий Софья – не более чем похотливая кошка. Об остальных и говорить не приходится. А единственно симпатичная личность – это полковник Скалозуб, фамилия которого автором трансформирована от «зубоскал», что в просторечии означает «насмешник». Скалозуб свою фамилию оправдывает: иронизирует, откровенно смеется и издевается над окружающим его обществом и даже над самим собой не упускает возможности подтрунить. А между тем это заслуженный боевой офицер, приехавший в отпуск, чтобы решить семейные дела и поразвеяться в обществе, которое, если разобраться, ничем не лучше современного, а его точный слепок. И никто не сможет отрицать, что именно военные умеют служить России, а не разглагольствовать на эту тему, как Чацкий и его современные последователи.

На этой обобщающей девятнадцатый и двадцатый века ноте Олег закончил школьное сочинение и начал совершенно неосознанно и неожиданно для себя жизнь новую и тревожную.

К несчастью для себя, Олег никогда не читал Юрия Тынянова и не предполагал, что прототипом Скалозуба стал не кто иной, как герой Кавказа и приятель Грибоедова граф Паскевич. Ученику такое простительно. Но известного писателя не читала и учительница литературы. И уж тем более не знала о нем директриса школы, которой из-за повседневных хлопот вообще не до литературы, тем более современной, хотя и художественной.

Однако, когда Русалка выложила перед ней нестандартное сочинение, ей достало внимания и бдительности, чтобы разглядеть между наивных строк ростки самой настоящей крамолы и угрозу устоям общества и безопасности, в том числе и собственной.

А все потому, что всесведущий Никита Сергеевич лично занялся культурой и искусством, подобно Медведю в воеводстве. Устроил разгром выставки художников-авангардистов, жестоко прошелся по журналам «Звезда» и «Знамя», благословил травлю нобелевского лауреата Бориса Пастернака за его роман о докторе Живаго. Вокруг романа страсти кипели нешуточные, и хотя никто его в глаза не видел, тем не менее каждый знал, что это злобный пасквиль. И все. В такой обстановке руководству образцовой школы ухо следовало держать востро и нос строго по ветру. Иначе можно и должностью накануне пенсии поплатиться. Не было в школе печали и вдруг горе, да еще от недозревшего детского ума. Не допуская огласки, меры следовало принять срочные и решительные. Предполагалось, что о содержании сочинения знают пока всего трое: директор, учитель и ученик. Послали за виновником.

Олег явился по вызову с портфелем в руках: замок был сломан и не застегивался. За зеленого сукна столом сидели директриса Ольга Андреевна и Русалка, а на столе лежало его сочинение, которое Олег узнал не сразу: так оно оказалось исчеркано красным карандашом.

У меня нет ни времени, ни желания пересказывать унизительные для школяра нотации и нравоучения, предназначенные придавить авторитетом возможное сопротивление, свойственное всем мальчишкам без исключения, а Олегу – в особенности, как натуре непредсказуемой и анархичной.

Но если сначала придавить, а потом ослабить, то можно добиться желаемого. Началом ослабления давления стало предложение Олегу срочно, пока никто не видел, втихую переписать сочинение. А чтобы облегчить задачу, в анналах можно сыскать такое, за которое «пятерка» обеспечена.

Нормальный учащийся не стал бы перечить и согласился,