Золотой дикобраз - Мюриел Болтон

Лицо ее, залитое лунным светом, было совсем близко от его. Она обвила руками его шею и прижалась грудью так сильно, что жесткие пуговицы его жилета впились в них обоих. Губы их встретились в поцелуе. Это был дикий и одновременно невероятно сладостный поцелуй. Они застыли в нем, как им казалось, навеки. С трудом оторвавшись друг от друга, некоторое время они ехали молча, прижавшись щека к щеке. Людовик посмотрел вперед. Там впереди Шатобриан, там ждет король… Боже, он уже успел забыть об этом.

И теперь, когда он вспомнил, мятежный непокорный дух вновь начал просыпаться в нем. Оставаться предусмотрительным и холодным сейчас, в такой момент? Нет, это просто невозможно.

— Анна-Мария, а если я увезу тебя в Блуа?

— Да, — с надеждой проговорила она.

— Мы можем попытаться там выдержать осаду… с помощью моих друзей.

— О, Людовик, да, конечно, да!

— И Бретань останется нетронутой. Анне не нужно будет вводить туда войска. У нас будет преимущество во времени… мы сможем хорошо подготовиться, запастись продовольствием, оружием, мы запремся и не пустим ее, — Людовик засмеялся радостным смехом победителя, и она вторила ему.

Но уже в следующий момент он нахмурился.

— Но нас будет мало, гораздо меньше, шансы наши невелики, и скорее всего выстоять нам не удастся. Это будет очень трудно. И если что, знай, нам придется сложить головы.

— Лучше пусть у меня совсем не будет головы, чем склонить ее с позором, — горячо прошептала она.

Восхищение ею согрело его. За такую девушку стоит сражаться. Браку с малохольным королем она предпочитает смерть. А преданность, какая преданность! Да, с ней есть определенные шансы на победу. Людовик начал в спешке соображать. Они сейчас приближались к развилке дорог. Одна из них вела к замку Шатобриан, другая в город. Эскорт бретонцев уже миновал эту развилку и двигался к замку. Людовик крепко обнял Анну-Марию одной рукой, а другой правил конем. Когда они приблизились к развилке, он повернул коня на дорогу в город и резко пришпорил.

Животное отозвалось нервным рывком, а Людовик пригнулся и погнал его еще сильнее, стараясь уйти как можно дальше, пока Дюран и его спутники не заметили, что Людовик и их герцогиня выбрали неправильную дорогу. Некоторое время не было слышно ни звука, только тяжелое дыхание и стук лошадиных копыт. Но вскоре Людовик услышал шум погони. Еще сильнее пришпорив усталого коня, стараясь выжать из него все, он наклонился к Анне-Марии.

— Держись за меня крепче, следующий поворот наш.

Он почувствовал, как ее головка прислонилась к нему, а руки еще сильнее сжали спину. Людовик вынул левую ногу из стремени и, свесившись набок, на мгновение замедлил бег коня. Затем рывком обернул полу своего плаща вокруг Анны-Марии и вместе с ней соскользнул на землю. При этом напоследок он так пришпорил коня, что тот поскакал дальше, как угорелый.

Они упали на мягкую почву рядом с дорогой и, не поднимая голов, перекатывались вместе до тех пор, пока вовсе не скрылись в кустах. Там они лежали, тяжело дыша, прислушиваясь к стуку копыт убегающего коня и шуму сбитого с толку приближающегося бретонского эскорта.

Вскоре послышался крик Дюрана:

— Поворачиваем назад! Их здесь нет.

Анна-Мария согрелась (она все это время лежала почти под ним) и теперь радостно улыбалась Людовику. Он тоже улыбнулся ей, хотя лицо ее было ему почти не видно, только глаза посверкивали, да при лунном свете, проникающем сквозь листья, он успел рассмотреть знакомые ямочки. Людовик наклонился и поцеловал их по очереди, а затем рывком встал и поднял ее.

— Ты ничего себе не повредила? — мягко спросил он.

Она замотала головой, и они принялись отряхивать с себя грязь и налипшие листья. Запахнувшись в плащ, Анна-Мария ждала, пока Людовик сориентируется, куда идти.

Он быстро взял ее за руку. Сейчас дорога была каждая секунда.

— Пойдем через этот лесок. Дальше там должен быть постоялый двор. Нам надо добыть лошадей.

Людовик пощупал свой кошель с деньгами, на месте ли. Он был пристегнут к поясу и, слава Богу, полон.

— Нам потребуется не меньше четырех дней, чтобы добраться до места. Придется ехать день и ночь. Я пошлю вперед гонца, чтобы предупредить Дюнуа и всех остальных. Давай я пойду вперед и буду нагибать ветки.

Он быстро повел ее через темный лес. Под ногами что-то хлюпало, трещало, ноги цеплялись за коряги. Не прошло и нескольких минут, как ноги Анны-Марии (а они были обуты в расшитые жемчугом бархатные тапочки) насквозь промокли. Теперь этот жемчуг украшал лесную тропинку позади нее. Она порывисто и тяжело дышала. Людовик обернулся с улыбкой.

— Может, хочешь передохнуть пару минут?

— Нет, нет, — беззвучно прошептала она одними губами, — со мной все в порядке.

И это действительно так и было. С ней не только было все в порядке, она была счастлива, безумно счастлива. Кровь ее пела, текла по жилам и пела, наполненная восторгом недавних поцелуев. Это ночное приключение ее восхищало. Впервые в жизни она сейчас была одна, ночью, за пределами стен замка, без, по крайней мере, дюжины стражников, бряцающих доспехами вокруг нее. Ей представлялось, что в этом лесу она и Людовик единственные живые существа. Франция с ее армией и Бретань с ее независимостью ушли сейчас куда-то далеко, совсем далеко. Все это стало сейчас каким-то необязательным, неважным. Она удовлетворенно улыбнулась. Ничего с моими ногами не случится. Я согласна в этих тапочках идти за Людовиком хоть на край света.

И когда они вышли к опушке, ей показалось, что это и есть тот самый край света. Но они вышли к городской окраине. Дома стояли темными рядами, только несколько фонарей освещали дорогу, а в небольшом постоялом дворе мерцал огонек. Они подошли поближе. Вдруг открылась дверь, кто-то вышел в темноту, послышались голоса. Людовик с Анной-Марией быстро спрятались в тень.

— Натяни поглубже капюшон, иначе тебя узнают.

Она повиновалась, но тихо возразила:

— Кто ожидает здесь, на постоялом дворе, встретить герцогиню Бретонскую, да еще посреди ночи?

— Пожалуй, никто, — согласился он. — И в этом вся наша надежда. Но всякое может случиться. И плотнее закутайся в плащ, на тебе слишком много драгоценностей, а браслеты и кольца вообще сними, не надо искушать воров.

Она сняла все кольца, кроме одного, с большим изумрудом. Его она повернула так, чтобы была видна только широкая золотая полоска, наподобие обручального кольца.

— Теперь давай договоримся. Мы с тобой путешествуем из Нанта в Париж. Нас ограбили по дороге, увели лошадей и весь багаж. Здесь нам надо достать лошадей. Для тебя я сниму комнату, чтобы ты могла обсушиться и отдохнуть, пока я буду заниматься лошадьми.