Золотой дикобраз - Мюриел Болтон

Она будет его женой. Она будет его герцогиней, а — возможно, когда-нибудь и королевой. Она будет матерью его детей… Очнувшись от этих мечтаний, он подпрыгнул. Ничего, ничего этого не будет, пока он не довезет ее до Блуа.

Людовик быстро надел сапоги и камзол.

— Лошади уже небось ждут.

Застегивая на ходу пуговицы, он открыл дверь и посмотрел вниз, в нижний зал. То, что он там увидел, заставило его резко отпрянуть назад и закрыть дверь.

— Боже, Анна-Мария, одевайся скорее. Спеши!

Она резко села.

— Что случилось?

— Д’Альбре! Он там, внизу. Наверное, он нас видел.

Анна-Мария охнула и соскользнула с постели к камину. Людовик невольно залюбовался ее стройным телом. Она начала поспешно одеваться.

— А что он может нам сделать?

— Пока не знаю, но этот негодяй способен на все. Я пошел за лошадьми, а ты одевайся. Я разведаю, есть ли тут еще один выход. Вот ведь проклятье, почему здесь устроено так, что дверь этой спальни открывается прямо на весь белый свет!

Он подошел к окну. Ого, как высоко! А внизу к тому же мощенный камнем двор. Он снова подошел к двери, приоткрыл ее и выглянул. Потом оглянулся и облегченно кивнул.

— Его нет. И если даже он отправился за чем-то нехорошим, когда он вернется, нас уже здесь не будет. Выходи, и побыстрее. Я буду ждать.

Внизу он расплатился с хозяином и поспешил в конюшню. К своему ужасу он обнаружил, что кони до сих пор не оседланы. Впереди маячил конюх. Вне себя от ярости Людовик направился к нему.

— В чем дело, идиот, — начал он, и это были единственные слова, которые ему удалось произнести. Жестокий удар сзади по голове обрушился на него и еще один по плечу. Людовик пошатнулся, но не упал. Он успел оглянуться и увидел нападавших. Их было двое, и он бросился на них. Они сцепились в темноте, а конюх забрался на сиденье большой неуклюжей кареты и стегнул лошадей (они уже были запряжены). Карета с шумом выехала во двор.

Когда Анна-Мария несколько минут спустя сбежала вниз, поспешно одетая, с распущенными волосами под капюшоном, она услышала какие-то звуки, доносящиеся из конюшни, топот ног и выкрики. В это время кучер позвал ее:

— Мадам, сюда, скорее.

Дверка кареты открылась, она приподняла свои юбки и поставила ногу на высокую ступеньку, удивляясь, почему Людовик передумал и решил поехать в карете. Так ведь много медленнее и очень трясет.

Внутри было темно и пахло плесенью. Ее охватил ужас, когда из конюшни она услышала отчаянный крик Людовик:

— Анна-Мария, будь…

Тут его голос внезапно оборвался. Она отпрянула назад, но чья-то большая рука достала ее и усадила на подушки. Дверка закрылась, кучер крикнул и хлестнул лошадей. Карета затряслась по каменной брусчатке двора.

Та же самая рука прижала ее к сиденью, а когда они выезжали из ворот и факел на мгновение осветил внутренность кареты, она увидела знакомое лицо и узнала д’Альбре.

На лице мерзкая гримаса. Он взял ее за плечи и встряхнул.

— Если ты решила принадлежать французу, то это будет не Людовик Орлеанский.

— Куда ты везешь меня? — выдохнула она.

— В замок Шатобриан, там тебя ждет жених. Если он, конечно, захочет сейчас тебя взять. Ведь ты уже отдала Людовику Орлеанскому то, что должна была сохранить для своего законного супруга.

В Шатобриане д’Альбре вытянул Анну-Марию из кареты и за руку поволок по темному двору к потайному входу. Только несколько его солдат присутствовали при этом. По узкой лестнице он потащил ее дальше к маленькому кабинету наверху. И вскоре она оказалась лицом к лицу с Анной Французской. Та была одна и одета, как подобает истинной королеве. Анна кивнула д’Альбре и сделала знак удалиться.

Ни та, ни другая не проронили ни слова. Анна Французская предалась внимательному изучению герцогини Бретонской. Она рассматривала ее, оглядывая с головы до пят, не упуская ни малейшей детали. Понимающе усмехнулась ее распущенным волосам и беспорядку в одежде. Бретонка гордо стояла перед ней, как будто этот обзор не имеет к ней никакого отношения, не делая никаких попыток что-то поправить. Они смотрели друг другу в глаза, эти две женщины, которые любили Людовика и которые ненавидели друг друга. Между ними стояла та преграда, что обе они любят одного и того же мужчину.

— Мы приветствуем вас, — холодно заговорила Анна Французская. — Мы в восторге от вашего неожиданного решения согласиться на брак с моим братом.

— Никакого решения я не принимала, мадам, и никогда не приму, — резко выкрикнула Анна-Мария. — Меня привели сюда силой. Сюда меня привел мой подданный, который меня предал и теперь, по-видимому, стал вашим подданным.

Анна Французская подняла руку.

— Вы забыли, все ваши подданные — это подданные Франции, включая и вас саму.

Бретонка улыбнулась.

— Это еще нигде не записано. Я подам протест Папе и расскажу ему обо всем, что вы сейчас говорили. Я никогда не буду женой вашего брата.

Анна Французская была озадачена и пыталась понять, что же произошло в период, когда де Рью привез согласие герцогини на брак и заверил, что сама она прибудет в сопровождении Орлеанца, и моментом, когда к ней прискакал запыхавшийся гонец от д’Альбре и передал, что сам д’Альбре скоро будет здесь с герцогиней (он приведет ее силой), а Орлеанец его пленник.

— Почему вы отрекаетесь от согласия, которое привез нам Маршаль де Рью?

Анна-Мария колебалась. Если она скажет, что де Рью приехал без ее согласия, это может навлечь на него большие неприятности. Эх, если бы знать, где сейчас Людовик, где он… Она решила уклониться от ответа.

— У меня не было никаких намерений приезжать сюда.

— Понятно почему. Это все предательство Орлеанца.

— Нет. Он все время уговаривал меня принять ваше предложение. Он честно пытался выполнить то, что обещал.

— И что же все-таки заставило его изменить намерения?

— Не знаю. Может быть, мой поцелуй, — гордо ответила Анна-Мария, и улыбка осветила ее лицо.

Анну от ревности всю так и передернуло. Анна-Мария это увидела, и ямочки тут же засияли на ее щеках. Пусть эта надменная регентша знает, что победить можно по-разному и что герцогиня Бретонская сейчас не так уж беспомощна, как кажется. Людовик любит ее.

— Возможно, это был больше, чем просто поцелуй, продолжила она, — потому что Людовик и я… мы поженились.

— Поженились! — эхом отозвалась Анна. — Но это невозможно.

— Неофициально, — добавила Анна-Мария, — до тех пор, пока его брак с Жанной не будет аннулирован. Но тем не менее, — вкрадчиво сказала она, — поскольку король теперь знает, что мы с Людовиком жили, как муж с женой, он, конечно, не захочет жениться на мне.