Золотой дикобраз - Мюриел Болтон

Они уже были почти у дверей.

— А как нас зовут? — быстро спросила Анна-Мария.

— Я — граф… впрочем, лучше без титулов. Я — мсье Ролан, французский торговец. У меня кожевенное дело, два магазина в Париже.

— А я, — с восторгом заявила Анна-Мария, — мадам Ролан. Я вышла за тебя ради денег, а еще… немного виноваты в этом твои черные глаза. У нас в Париже двое детей.

Он засмеялся.

— И кто же они, мадам жена, мальчики, девочки?

— Мальчик и девочка, — она взяла его за руку. — О, Людовик, подумай, возможно, у нас когда-нибудь…

Он поцеловал ее руку.

— На все Божья воля.

Затем она взяла его под руку, и они начали подниматься по ступенькам. Все могло быть. Бретонцы могли обнаружить коня без всадника. Они могли вернуться назад и проверить постоялый двор. Они и сейчас могли быть там.

Людовик быстро соображал, как он поступит. Если бретонцы там, придется выдумать историю, как они упали с коня, а потом, немного спустя опять можно будет скрыться от них. Хозяину тоже можно что-нибудь наплести. И к тому же какие у него основания сомневаться в том, что рассказал мсье Ролан. Особенно если подкрепить этот рассказ монетами и не скупиться при этом.

Людовик отворил дверь и пропустил вперед Анну-Марию. Они попали в большое полутемное помещение. В дальнем конце был виден открытый очаг, на вертеле жарилась курица.

Несколько солдат в бретонской форме выпивали за столом и бросали кости. Два путника средних лет нетерпеливо поглядывали на готовящийся ужин. У стойки несколько крестьян пили эль и беседовали друг с другом. Им прислуживала пожилая женщина. В комнате было очень тепло.

Оглядевшись, Людовик направился к бару, Анна-Мария по-прежнему держала его под руку. Солдаты и путники внимательно проводили их глазами. Людовик подумал, что все хорошо, только осанка у его дамы уж больно царственная, не совсем подходящая для супруги скромного торговца.

Он вежливо осведомился у женщины за стойкой:

— Не скажете ли, где можно найти хозяина?

Та повернулась и что-то крикнула в сторону, по-видимому, кухни, и в следующее мгновение появился полный, весьма ухоженный человечек.

Людовик поведал ему свою печальную историю, не удержавшись от того, чтобы не послать проклятия подлым правителям, угнавшим таких прекрасных коней с серебряными стременами, дорогими седлами. В общем, большой убыток. Правда, он тут же опомнился и извинился за свою несдержанность. Хозяин был само радушие. Да, это не первый такой случай на здешних дорогах. Сколько тут бродит бродяг, просто жуть. Что-то надо предпринимать, иначе скоро будет невозможно путешествовать из города в город. Да, у него есть лошади на продажу, очень резвые, есть мягкое, хорошо обитое седло для дамы. Он может сейчас же послать человека в конюшню. Да, конечно, у него есть отличная комната для мадам, чтобы она отдохнула там, пока будут готовы кони.

Он направился вверх по лестнице, пригласив их следовать за собой. Анна-Мария, понимая, что все на нее смотрят, еще сильнее надвинула на лицо капюшон.

Солдаты-бретонцы смотрели, как хозяин наверху распахнул дверь спальни для мадам.

— Проклятые французы, вечно им достаются самые лакомые куски!

— Да, эти французы! — сказал другой, внимательно разглядывая Людовика. — Очень уж этот парень мне напоминает…

— Кого?

Второй солдат замотал головой, досадуя, что не может вспомнить.

— Да так, кого-то.

Они громко засмеялись и, когда Анна-Мария скрылась за дверью, вернулись к своей игре. Но второй солдат продолжал следить за Людовиком, все еще пытаясь что-то вспомнить.

Затопив камин и показав, какая мягкая у них постель, хозяин вышел, оставив их одних, пообещав, что снаряжение и кони будут готовы в течение часа.

Анна-Мария была смущена. Она и Людовик одни в комнате, а рядом пуховая постель. Но это было приятное смущение.

— Снимай скорее с себя все и хорошенько обсушись у огня. Нам предстоит ехать всю ночь, на дворе холодно, а ты ведь, конечно, не хочешь простудиться. Я бегу поговорить с конюхом.

Он быстро сбежал вниз и, пока проходил по нижнему залу, почувствовал, что один из бретонских солдат его внимательно разглядывает. Проходя мимо, он дружелюбно улыбнулся, и как раз в этот момент что-то изменилось в озадаченной физиономии солдата. Разговаривая с конюхом, Людовик все время думал об этом солдате. Неужели этот человек узнал его? Неужели это возможно через столько лет после осады Нанта? Ну, а если узнал, то в чем опасность? Нет, наверное, ничего опасного в этом нет. Бретонцы всегда любили и доверяли ему. Все, кроме д’Альбре и его людей. А если этот солдат как раз из армии д’Альбре? Это одному Богу известно.

Когда Людовик десять минут спустя вернулся в зал, солдата там уже не было. Ему стало не по себе. Но ничего нельзя было сделать раньше, чем будут готовы кони и обсохнет одежда.

Он был так занят своими мыслями, что позабыл постучаться, и, когда внезапно открыл дверь, Анна-Мария отпрыгнула от камина и прикрылась сорочкой. Она была почти раздета.

— Ой, извини, — смущенно сказал Людовик и собрался уходить. — Я буду ждать внизу.

— Не надо, — быстро проговорила Анна-Мария, — я просто испугалась, и все. Проходи и посуши свою одежду тоже.

Он подошел к камину, радуясь теплу. Одежда на нем вся была мокрая, и вообще он весь продрог. Как ни старался он не глядеть на нее, но все равно видел ее великолепно вышитую белоснежную сорочку, ее нежные босые ноги и лодыжки. Она только что вымыла лицо, оно было сейчас нежно-розовым, а свои косы расплела, и темные волосы были распущены на плечи.

Он снял камзол и повесил у огня, сбросил свои высокие сапоги и тоже поставил сушиться. Анна-Мария принесла бокал вина. Это было настоящее бургундское.

Для себя она тоже взяла бокал, и они молча выпили за себя и за то, чтобы им повезло. Она медленно потягивала вино, глаза ее поверх кромки бокала призывно улыбались.

— Счастливый этот мсье Ролан, какая у него чудесная жена, — произнес Людовик. — Такая смелая, красивая и…

— И что?

— И очень юная, чтобы подвергаться такой опасности, — сказал он неожиданно. — Анна-Мария, у тебя еще есть время вернуться.

— Ни за что!

Она поставила бокал и мгновенно очутилась в его руках. Пуховая постель была очень мягкая, очень. Когда он наконец поднялся с нее, то удивился, как много прошло времени, больше часа. Анна-Мария смотрела на него немного сонными глазами. Но что такое час, ведь годы потребовались ему, чтобы вот только сейчас его сознание навсегда покинула одна Анна и ее место полностью заняла другая. Анна-Мария — его настоящая любовь. Та, которая любит без оглядки и не думает о себе.