Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ) - Ойген Бём-Баверк

Этим Лодердейл считает окончательно доказанным то, что причина и источник прибыли на капитал действительно заключаются или в сбережении труда, или заработной платы.

Является ли это доказательство удачным? Действительно ли Лодердейл при помощи вышеизложенного вывода объяснил происхождение процента? Внимательный разбор его аргументов немедленно заставит нас дать отрицательный ответ.

Правда, отправная точка аргументами Лодердейла безупречна. Я согласен — мы будем разбирать этот вопрос на примере, выбранном самим Лодердейлом, — что человек при помощи машины может изготовить столько же чулок, сколько шесть чулочников без машины. Совершенно верно и то, что собственник машины может требовать за ежедневную работу таковой вознаграждения пяти чулочников в случае монополии машины, а в случае неограниченной конкуренции, конечно, соответственно меньше, причем после вычета заработной платы человека, обслуживающего машину, на долю собственника машины ежедневно выпадет еще заработная плата четырех человек — при свободе конкуренции опять-таки соответственно меньше, но все же известная сумма останется. Таким образом, действительно доказано, что капиталист получает некоторую долю ценности.

Но эта доля капиталиста, существование которой действительно доказано Лодердейлом, представляет собой не чистый процент, подлежащий объяснению, не profit, а только валовой доход от пользования капиталом. Заработная плата пяти человек, присваиваемая капиталистом, или — правильнее — заработная плата четырех человек, выпадающая собственно на его долю, после вычета заработной платы человека, обслуживающего машину, представляет собой валовой доход, получаемый при помощи машины. Чтобы получить содержащуюся в последнем чистую прибыль, надо, очевидно, еще вычесть из этой суммы амортизационную долю машины. Лодердейл, который в своем доказательстве постоянно имеет в виду «profit», или не обратил внимания на это обстоятельство и смешивает поэтому валовой процент с чистым, или же считает очевидным, что после вычета амортизационной доли капитала из валового дохода должен получиться некоторый остаток — чистая прибыль. Если верно первое предположение, то Лодердейл впал в явную ошибку; если верно второе, то он без всяких доказательств постулирует то, что как раз труднее всего доказать, даже более, то, что только и составляет предмет затруднения, а именно то, что и почему, после вычета субстанции затраченного капитала из валового дохода на таковой, должна остаться еще некоторая прибавочная ценность; в этом как раз и заключается центр тяжести проблемы процента.

Для более рельефной иллюстрации при помощи цифровых данных того обстоятельства, вокруг которого все вращается, допустим, что ежедневная заработная плата рабочего равняется одному гульдену и что машина может просуществовать год до окончательной негодности. В таком случае валовое пользование машиной будет приносить ежегодно 4 × 365, т. е. 1460 гульденов; чтобы получить содержащийся в этой сумме чистый процент, нужно, очевидно, из этой суммы вычесть всю ценность капитала — машины, совершенно изношенной в течение года. Как же велика эта ценность капитала? Очевидно, в этом вопросе и заключается вся суть. Если ценность капитала меньше 1460 гульденов, то остается чистый процент, если она равняется или же больше 1460 гульденов, то не может быть никакой прибыли.

Относительно этого решающего обстоятельства Лодердейл не только не дает никаких доказательств, но не делает даже никаких предположений. В его теории нет ни одного места, которое исключало бы возможность предположить, что ценность капитала — машины может достичь всей суммы в 1460 гульденов. Напротив, если мы вместе с Лодердейлом будем смотреть на машину, как на предмет монополии, то мы с известным правом можем предположить, что цена машины очень велика. Опыт, конечно, говорит нам, что машины и вообще капитал не могут стоить столько, сколько дают, как бы высоко ни поднималась их монопольная цена. Но это говорит только опыт, а не Лодердейл; последний совершенно не объясняет этого факта, наблюдаемого на опыте, и поэтому он не затрагивает даже центральной идеи проблемы процента.

В том видоизменении примера, в котором Лодердейл предполагает полную свободу конкуренции, мы, конечно, могли бы предположить, что ценность машины определяется, по крайней мере условно, величиной издержек производства. Но зато в этом случае колеблется второй решающий фактор — величина валового использования машины. Если, например, величина издержек, а следовательно, и предполагаемая ценность машины равняется 100 гульденам, то получение чистого процента будет зависеть от того, превышает ли ежедневное валовое использование машиной 100/365 гульдена или нет. Превышает ли оно эту норму? Относительно этого Лодердейл ограничивается замечанием, что требования капиталиста «должны подчиниться тому же принципу, что и все остальное», т. е. соотношению между предложением и спросом. Другими словами, он не говорит нам ничего.

А об этом следовало бы говорить и притом не только говорить, но и доказать сказанное. Дело в том, что ни в коем случае нельзя считать очевидным, будто бы валовое пользование больше ценности машины, которая в силу свободы конкуренции понизилась до уровня издержек производства. Напротив, если в пользовании машиной существует полная свобода конкуренции, то последняя влияет также на ценность продуктов, в данном случае на ценность чулок, и уменьшает, таким образом, валовой доход от машин. До тех пор пока машина приносит больше, чем стоила, предприниматель получает прибыль, и существование последней, как и следовало бы ожидать, будет служить импульсом к дальнейшему распространению машин, пока в конце концов, благодаря все более и более усиливающейся конкуренции, эта специальная прибыль не исчезнет совершенно. А почему конкуренция должна остановиться раньше? Почему, например, она должна остановиться уже тогда, когда валовое пользование машиной, стоящей 100 гульденов, понизится до 110 или до 105 гульденов, так что оно все еще будет давать чистый процент в 10 или в 5%? Этот вопрос требует основательного объяснения, а Лодердейл не привел ни одного слова для его доказательства.

Таким образом, объяснение Лодердейла не достигло своей цели. На деле Лодердейл объяснил только то, что вовсе не нуждалось в объяснении, а именно то, что капитал дает валовой процент, валовой доход. А того, что непременно должно было быть объяснено, т. е., что от валового дохода всегда получается чистый доход, остается по-прежнему туманным.

Наш взгляд едва ли изменит доказательство от противного, которым Лодердейл хочет подтвердить верность своей теории и которому он приписывает большое значение. Он доказывает, что во всех тех случаях, когда машина не сберегает труда, когда, например, машина требует трех дней для изготовления пары чулок, между тем как ручной чулочник выполнит ту же работу в два рабочих дня, «profit» не существует. По мнению Лодердейла, это является ясным доказательством того, что «profit» действительно является следствием силы капитала, замещающей труд (с. 164 и след.).

Это доказательство слабо. Оно, конечно, доказывает, что сила машины, замещающая труд, представляет собой необходимое условие «profit»; это, впрочем, разумеется само собою, так как без этого качества машина не обладала бы свойством полезности и даже не представляла бы собой блага. Но это рассуждение ни в коем случае не доказывает того, что процент вполне объясняется этой силой. При помощи аналогичного доказательства от противного Лодердейл мог бы доказать справедливость прямо противоположной теории, а именно, что прибыль на капитал является следствием деятельности человека, обслуживающего машину. Если никто не обслуживает машины, то машина бездействует, а если она бездействует, то она не дает и прибыли. Отсюда — рабочий создает прибыль на капитал.

Я нарочно представил с большей точностью все ошибки, к которым ведет ход доказательства Лодердейла, так как моя критика относится не к одному только Лодердейлу, она относится ко всем тем, кто, при объяснении процента производительностью последнего впал в ту же ошибку, что и Лодердейл. И мы увидим, что число тех авторов, критику которых я дал здесь a priori, отнюдь не мало, и что среди них найдется не одно славное имя.

Первого известного, но не вполне решительного последователя Лодердейл нашел в Мальтусе397.

Как известный сторонник точных определений, Мальтус тщательно определил и природу прибыли на капитал: «Прибыль на капитал заключается в разности между ценностью аванса, необходимого для производства блага, и ценностью готового продукта» (с. 293). «Доля прибыли, — продолжает он с большей точностью, чем благозвучием, — представляет собою отношение разности ценности аванса (advances) и ценности готового продукта к ценности аванса; эта доля изменяется с изменением ценности аванса относительно ценности продукта» (с. 294).