Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ) - Ойген Бём-Баверк

Изложенное допускает, однако, еще второе важное применение, которое я сейчас же здесь и укажу, хотя оно собственно направлено и не против теории производительности. Что справедливо по отношению к одному, то справедливо и по отношению к другому — если капитал не может обладать никакой силой, созидающей ценности, потому, что ценность вообще не «созидается», то по той же причине не могут отличаться такой силой и другие элементы производства — земля и человеческий труд. Это упустило из вида то широко распространенное направление, которое подвергает самой строгой критике взгляд, будто бы земля и капитал обладают силой, созидающей ценности, но которое с тем большей решительностью приписывает такую силу труду388.

Я полагаю, что эта критика только низвергла одного идола, чтобы на его место поставить другого. Она опровергла только более широкое предубеждение, чтобы принять более узкое. Человеческий труд, как и все другие факторы, не имеет привилегии создавать ценности. Труд создает блага и исключительно блага, которые ожидают и приобретают свою ценность только в зависимости от потребностей хозяйственной жизни, которые они должны удовлетворять. Причинами того, что существует некоторая, но никак не полная, законная связь между количеством труда и ценностью продуктов, являются совершенно иные обстоятельства, чем «созидающая ценности» сила труда, которая не существует и существовать не может; об этих причинах я уже, правда, очень поверхностно, упомянул выше, когда говорил о случайной связи между издержками и ценностью.

Все эти предубеждения, к сожалению, задержали развитие теории. Они служат причиной слишком поверхностных исследований труднейших научных проблем. Желая объяснить образование ценности, теоретики исследовали ряд причин, иногда даже очень небольшой, для того, чтобы остановиться потом на ложной и основанной на предубеждениях точке зрения: капитал или труд создает ценность. Вследствие этого, однако, упускали из вида дальнейшее исследование действительных причин и тех более глубоких сторон проблемы, в которых и заключаются настоящие ее трудности.

Обратимся теперь ко второму толкованию, которое допускает учение наивных теоретиков производительности. На основании этого толкования производительную силу, приписываемую капиталу, нужно понимать прежде всего как техническую или физическую производительность, т. е. как способность капитала содействовать производству большего количества или лучшего качества благ, чем можно производить без содействия такового; при этом, однако, считают очевидным, что увеличенное количество продуктов, сверх восстановления затраченного на производство капитала, должно заключать в себе и прибавочную ценность. Как обстоит дело с убедительностью этой версии?

Я вполне согласен с тем, что капитал действительно обладает приписываемой ему физической производительностью, т. е. что при его помощи можно произвести большее количество продуктов, чем без него389. Я могу также согласиться, хотя здесь связь не так уж обязательна, — что большее количество благ, произведенных при помощи капитала, обладают также и большей ценностью, чем меньшее количество благ, которое могло быть произведено без его помощи. Но ни одна черта во всем этом ходе мыслей не указывает на то что большее количество благ должно иметь и бо ́льшую ценность, чем субстанция капитала, затраченного на производство таковых, — в чем и заключается сущность объяснения явления прибавочной ценности.

Я поясню это конкретнее на известном примере Рошера. Я охотно соглашаюсь с тем и понимаю, что при помощи лодки и сетей ежедневно ловят 30 рыб, между тем как без этого капитала ловили бы только три. Я охотно соглашаюсь и понимаю, что 30 рыб обладают большей ценностью, чем прежде три рыбы. Что же касается утверждения, что 30 рыб должны обладать большею ценностью, чем амортизационная доля лодки и сетей, затраченных на их ловлю, — то оно отнюдь не обусловливается и не поясняется сделанными предположениями и уж ни в коем случае не вытекает из таковых. Если бы опыт нам не говорил, что ценность выручки на капитал всегда больше ценности затраченного капитала, то наивные теоретики производительности не дали бы нам ни одного аргумента, который заставил бы нас считать необходимым это положение. Могло бы быть и иначе. Почему, например, капиталы, доставляющие большую выручку, не могут, ввиду последней, цениться высоко, так высоко, чтобы ценность капитала равнялась ценности получающегося в большом количестве продукта. Почему, например, лодка и сети, которые за все время своего существования способствуют получению излишка в 2700 рыб, не могут быть равноценны именно тем же 2700 рыбам, получению которых они способствовали? В таком случае — при всей физической производительности — не было бы никакой прибавочной ценности.

У некоторых выдающихся представителей наивной теории производительности встречаются, как это ни странно, такие положительные замечания, на основании которых можно этот последний вывод — отсутствие прибавочной ценности — считать естественным. Некоторые из них прямо-таки высказывают взгляд, что ценность субстанции капитала имеет тенденцию приравниваться к ценности получающегося из него продукта. Так, например, Сэй пишет (Traité, p. 348), что ценность fonds productifs вытекает из ценности продукта, который может получиться из таковых; Ридель в § 91 своей политической экономии развивает подробно мысль, что «ценность средств производства», следовательно, и капитала, зависит главным образом «от их производительных сил или от обеспеченной за ними, в силу неизменных основных законов, производства, способности оказывать большее или меньшее содействие в производстве вещественных ценностей»; а Рошер в § 149 своих «Основ» говорит: «Впрочем, земля имеет с другими средствами производства то общее, что ее ценность главным образом обусловливается ценой ее продуктов».

А что, если, согласно с только что сказанным, ценность капитала вполне приноровится к ценности продуктов, если она будет совершенно равна последней? Неужели это невозможно? Куда же в таком случае денется прибавочная ценность?390

Если даже прибавочная ценность фактически связана с физической производительностью капитала, — хотя на деле это, конечно, не верно — то все же теория, считающая первую естественным следствием второй, не поясняя этого ни одним словом, не выполнила своей задачи.

Резюмируем.

Наивная теория производительности не удовлетворительна ни в одном из возможных толкований производительности капитала, при помощи которой старались объяснить процент. Если эта теория признает силу капитала, непосредственно созидающую ценности, то она признает невозможное. Ни у одного из элементов производства нет такой силы, которая непосредственно и по необходимости сообщала бы ценность производимым продуктам. Фактор производства никогда не может быть окончательным источником ценности: где бы ни являлась ценность, она имеет свою последнюю причину в соотношении человеческих потребностей и удовлетворения таковых. Основательное объяснение процента должно дойти до этого последнего источника. А между тем гипотеза о силе, создающей ценности, старается обойти эту последнюю и самую трудную сторону доказательства посредством не выдерживающего критики предположения.

Если же разбираемое нами направление понимает эту производительность только как физическую производительность, тогда его ошибка заключается в том, что оно рассматривает прибавочную ценность как естественную спутницу этой производительности. Так как оно ни одним словом ближе не обосновывает этого quasi-естественного явления, то и в этом случае самая важная и трудная часть объяснения не выполнена.

Широкое распространение, которое, несмотря на такие недостатки, нашла себе наивная теория производительности, вполне понятно. Нельзя отрицать того, что на первый взгляд эта теория производит чрезвычайно подкупающее впечатление. Капитал бесспорно содействует производству и содействует производству «большего» количества продуктов. Притом наблюдается, что в конце каждого производства, в котором принимает участие капитал, на долю предпринимателя выпадает излишек, «surplus», и что величина последнего всегда соответствует величине затраченного капитала и продолжительности его применения. При таких обстоятельствах действительно весьма естественно привести существование этого «излишка» в связь с той производительной силой, которая заключается в капитале. Было бы даже удивительно, если бы не была выдвинута теория производительности.

Продолжительность господства этой теории зависит, без сомнения, от того, когда начнут относиться критически к смыслу слова: «производительный». Пока этого не делают, теория производительности кажется верным изображением действительности: теория эта, говоря словами Леруа-Больё, «n’a fait ici que copier la nature391». Но если относиться к нему критически, то теория эта представляет собой сплетение диалектических подтасовок, благодаря злоупотреблению растяжимым понятием «производительный излишек» капитала.