Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ) - Ойген Бём-Баверк

Наконец, специально к прибыли на капитал относится характерное место в начале VIII главы 2-й книги: «Невозможность создать продукт без сотрудничества капитала заставляет потребителей платить за каждый продукт цену, достаточную для того, чтобы предприниматель, который берет на себя производство такового, мог приобрести услугу этого необходимого орудия». Таким образом, эти слова прямо противоречат выше приведенным375: там вознаграждение капиталиста объясняется существованием «уже созданной» прибавочной ценности, здесь же существование прибавочной ценности объясняется необходимостью вознаграждения капиталиста. Этому последнему взгляду соответствует также и то, что Сэй рассматривает прибыль на капитал как составную часть издержек производства375.

Эти противоречия являются вполне естественным следствием неуверенности, которую Сэй обнаруживает во всей своей теории ценности, в которой он полемизирует против проповедуемой Смитом и Рикардо теории издержек, между тем как сам часто в нее впадает. Довольно характерным для этой неопределенности является, между прочим, и то обстоятельство, что Сэй в выше цитированном месте (Traité, p. 315 и 316) выводит ценность продуктов из ценности их services productifs, в другом же месте, наоборот, ценность fonds productifs из ценности продуктов, которые происходят из таковых: «leur valeur (des fonds productifs) vient donc de la valeur du produit qui peut en sortir»376. Это очень важное место, к которому я еще возвращусь при случае впоследствии.

На основании сказанного я полагаю, что не окажусь несправедливым по отношению к Сэю, если скажу, что он не составил себе определенного мнения об основной причине процента, но неуверенно колебался между двумя мнениями: на основании одного процент существует потому, что капитал его производит, на основании другого потому, что часть издержек «services productifs капитала» требует вознаграждения.

Между обоими этими мнениями существует глубокое внутреннее разногласие, более глубокое, чем это может показаться на первый взгляд. Первое рассматривает явление процента главным образом, как проблему производства, второе — как проблему распределения. Первое кончает свое объяснение непосредственной ссылкой на факт производства: капитал производит прибавочную ценность, поэтому она существует; всякий дальнейший вопрос излишен. Вторая теория только отчасти опирается на сотрудничество капитала в производстве, — которое она, однако, предполагает — но главное объяснение она находит в причинах, которые коренятся в условиях хозяйственного образования ценности и цены. Со своей первой теорией Сэй стоит в ряду наивных теоретиков производительности, своей второй теорией он открывает ряд интересных и теоретически важных «теорий пользования»377.

Следуя установленному мною плану изложения, я пока отступаю от теории пользования Сэя, чтобы изложить ход развития, который приняла наивная теория производительности после Сэя.

Собственно говоря, о развитии здесь не может быть и речи. В самом деле, наиболее выдающимся признаком наивных теорий производительности является то молчание, которым они обходят причинную связь между производительностью капитала и предполагаемым следствием таковой — «прибавочной ценностью»; здесь нет поэтому ничего, что можно было бы развить. Исторически ход наивных теорий производительности представляет собой только монотонный ряд вариаций той простой мысли, что капитал производит прибавочную ценность, а настоящего развития можно ожидать только на следующей ступени, ступени мотивированных теорий производительности.

Наивная теория производительности нашла самое большое число приверженцев в Германии, затем во Франции и Италии; англичане совершенно обошли фазу наивной теории, во-первых, потому, что их общие воззрения, как кажется, вообще не благоприятствуют теории производительности, во-вторых, потому, что со времени лорда Лодердейла они имели уже мотивированную теорию производительности.

В Германии выдвинутая Сэем идея «производительности капитала» стала быстро распространяться. Вначале на производительности капитала не основывали, правда, еще никакой определенной теории, но с течением времени вошло в привычку считать капитал третьим самостоятельным фактором производства наряду с природой и трудом, и при объяснении трех видов дохода — земельной ренты, вознаграждения за труд и ренты на капитал — ставить таковые в зависимость от трех различных факторов производства. Теории некоторых авторов, которые делают это еще нерешительно и с этой точкой зрения соединяют еще представление о другом происхождении процента, я рассмотрел в предыдущем отделе между «бесцветными» теориями.

Вскоре, однако, стали применять идею Сэя к объяснению процента более решительно. Это было сделано уже Шёном378. Он дает еще довольно краткое объяснение. Прежде всего он в довольно умеренных выражениях признает за капиталом свойство «третьего самостоятельного, хотя и косвенного источника благ» (с. 47). При этом он считает вполне доказанным и очевидным то, что капитал должен давать ренту, потому что «доход прежде всего принадлежит тем, кто содействовал ее созданию» (с. 82); ясно, что национальная выручка должна представлять столько различных рент, сколько существует категорий производительных сил и средств» (с. 87). Дальнейшее обоснование — это весьма характерно — считается излишним. Даже полемика, которую Шён ведет со Смитом, не побудила его дать более обстоятельную мотивировку своей точки зрения. Он только в общих выражениях порицает Смита за то, что тот считает участниками производства только непосредственных рабочих, а упускает из вида производительную природу капитала и земли, вследствие чего Смит и приходит к заключению, что рента на капитал основывается на вычете из заработной платы (с. 85 и след.).

Подробнее и с большей определенностью выступает с этим новым учением Ридель379. Он посвящает изложению такового отдельный параграф под заглавием «Производительность капитала». В этом параграфе он, между прочим, говорит следующее: «Производительность, которою вообще обладает капитал при своем применении, проявляется в том, что вещественные ценности, которые затрачиваются на производство для содействия природе и труду, в большинстве случаев не только восстанавливаются, но способствуют также получению излишка вещественных ценностей, который без них не мог бы возникнуть... Продуктом затраты капитала является всегда получающийся результат от применения капитала для производства вещественных ценностей, после вычета ценностей природы и труда, содействующих деятельности капитала... Но во всяком случае нельзя продукт капитала приписывать действующим силам, в которых последний нуждается при своей деятельности, — силам природы и труда. Капитал есть самостоятельная величина совершенно так же, как и эти последние; в большинстве случаев он нуждается в них не больше, чем они в нем» (1, § 366).

В высшей степени характерным является здесь то, что, по мнению Риделя, производительность капитала «проявляется» в факте существования излишка ценности. По его мнению, прибавочная ценность и производительность так неразлучно и вполне естественно связаны между собою, что на основании факта существования прибавочной ценности он заключает о производительности капитала как о единственно возможной причине первой. При таком положении вещей мы не должны удивляться, что и Ридель считает совершенно разрешенным вопрос о причине существования процента исключительно ссылкой на «производительность капитала», и что нигде больше он не дает более определенной мотивировки процента.

Больше всех других писателей содействовал популяризации теории производительности в Германии Вильгельм Рошер.

Этот замечательный ученый, главные заслуги которого, правда, относятся не к области строгих теоретических исследований, к сожалению, обратил очень мало внимания на теоретическую сторону учения о проценте на капитал. Это обнаруживается уже внешним образом в различных грубых ошибках и непоследовательностях. Так, например, в § 179 своего главного сочинения380 Рошер определяет процент как цену за пользование капиталом, хотя это определение подходит только к договорной, а не к «естественной» ренте на капитал, которую в том же параграфе Рошер все-таки называет видом процента. Так, в § 148 он заявляет, что сумма всех ветвей первичного дохода, «очевидно», определяет собою и сумму договорного дохода таковых, а следовательно, и величина «естественной» ренты на капитал определяет собою величину договорной ренты на капитал. Тем не менее в § 183 он разрешает вопрос о величине процентной ставки не на основании первичной ренты, а на основании ничего не доказывающей наемной ренты. По его мнению, цена пользования капиталом зависит от спроса и предложения «прежде всего обращающихся капиталов»; спрос, со своей стороны, зависит от количества и платежеспособности желающих приобрести таковые, в особенности некапиталистов, т. е. земельных собственников и рабочих». На основании изложения Рошера получается, таким образом, впечатление, будто величина ренты на капитал определяется прежде всего соответствующей нормой договорного процента на денежном рынке, и будто только отсюда — в силу закона относительного равенства ренты в различных отраслях — переносится на первичный процент, а между тем, как мы уже видели, существует как раз обратное отношение. Наконец, Рошер в теоретической части своих исследований совершенно не затрагивает чрезвычайно важного основного теоретического вопроса о происхождении процента, а говорит о таковом только вскользь в связи с практической политикой установления процента при обсуждении вопроса о законности процента на капитал.