Пикассо. Иностранец. Жизнь во Франции, 1900–1973 - Анни Коэн-Солаль

микроутопии, где у него была возможность закрепить свою новую идентичность. Еще в 1866 году эта «маленькая, никому не известная деревушка в Приморских Альпах» получила высокую оценку в очень серьезном журнале L'Agriculture. «Валлорис мог бы послужить образцом для всех муниципалитетов Франции, – говорилось в статье. – Три тысячи жителей продали землю иностранцам, обосновавшимся в этой части региона. При умелом управлении мэра это изолированное, труднодоступное местечко превратилось в центр активности и практического мышления с бесплатными вечерними мастер-классами, апельсиновыми деревьями и сорока двумя гончарными фабриками, на которых работают 1500 человек. Там процветают сельское хозяйство и промышленность, развивается образование, производятся товары, накапливается богатство, мысли воплощаются в жизнь, и прогресс виден повсюду»{828}.

К тому времени, когда Пикассо открыл для себя Валлорис, жизнь города была сосредоточена вокруг ремесленного производства и неустанно кипела, о чем свидетельствовали густые черные клубы дыма над крышами домов и регулярные звуки сирены, которые созывали гончаров на их рабочие места. В кирпичных и булыжных стенах мастерских, разбросанных по склону холма, изготавливали, сушили, декорировали и выставляли на всеобщее обозрение керамику. А в центре этого маленького мира находился муниципальный кооператив, позволявший ремесленникам и фермерам продавать свою продукцию напрямую покупателям.

Пикассо впервые посетил Валлорис еще в то время, когда работал в Антибе. Тогда его привели в гончарную мастерскую «Мадура», которую с 1938 года держала Сюзанна Рамье{829}. Это было 26 июля 1946 года. Жорж, муж хозяйки, позже описывал первый визит художника как настоящее озарение. «Он появился с лучезарной простотой средневекового менестреля, принеся тепло своего присутствия, пылкость намерений и блеск творчества»{830}. В последующие месяцы Пикассо начал всерьез задумываться о возможностях техники создания глиняных изделий, с которой уже был немного знаком ранее{831}. Он посетил залы Лувра, посвященные греческой керамике, изучил ряд книг, в том числе «Искусство в Греции» (Art in Greece), написанную Кристианом Зервосом, и изрисовал целые блокноты эскизами козлят, грифов, сов и других животных, которые чуть позже, в 1947 году, появились на его зооморфных вазах. Под руководством наставников мастерской «Мадура» художник, как прилежный ученик, освоил «одиннадцать традиционных методов обжига и эмалирования глины». А потом начал ниспровергать все, чему его научили, спровоцировав Сюзанну Рамье однажды воскликнуть: «Такой гончар, как Пикассо, никогда бы не получил у нас работу!»

53

Плодотворный экспериментатор

За время своего сотрудничества с мастерской «Мадура», начиная с 1947 года, Пикассо изготовил более шести тысяч изделий, причем почти половину из них он создал в первые несколько месяцев. Художник исследовал прошлые эпохи, черпал вдохновение в древних произведениях, мысленно заглядывая во все гончарные мастерские как Средиземноморья (Греция, Египет, Месопотамия, Турция), так и арабо-андалузского мира (Малага, Гранада, Кордоба и Патерна близ Валенсии). Он следовал тому же методу, который использовал в «Гернике»: собирал информацию из невообразимого количества источников и умело интегрировал ее в свои работы{832}.

На создание чудесного «Стоящего быка» (Standing Bull, 1945) Пикассо вдохновила «Ваза в форме быка» (Vase in the Shape of a Bull) из некрополя Марлик в Иране, изготовленная в 1400–1100 годах до н. э. Что касается бутыли «Стоящая женщина» (Standing Woman, 1948), то она выглядит словно близнец одной из тех «маленьких женских фигурок», которые производились в первой половине раннекикладского периода II (2700–2400 гг. до н. э.). А кто бы не влюбился в «Белую Танагру» (Tanagra blanche) со скрещенными на округлой груди руками – скульптуру, которую Пикассо выполнил в 1948 году, представляя богинь плодородия месопотамской цивилизации, чьи образы прослеживаются в изделиях из мастерских Телль-Халафа?

В 1950 году в результате сотрудничества Пикассо с Робером Пико{833}, талантливым скульптором из Валлориса, появилась на свет еще одна уникальная работа – этрусская ваза «Пабло и Франсуаза» (Pablo and Françoise). Она была создана «из шамота[166] и расписана ангобом[167]» по методике мастеров VII в. до н. э. из Тарквинии или Кьюзи. Многие творения Пикассо несли на себе следы его сюрреалистического периода, а некоторые произведения, как, например, выполненный из неполированной терракоты «Натюрморт на сфере» (Still Life on a Sphere, 1948), казались исследованиями абстракции, свободными от каких-либо влияний. Один из экспертов отметил: «Пикассо искал материалы для творчества даже на мусорных свалках: старые сковороды, дырявые кастрюли или обломки других предметов быта. Один из тех парадоксов, которые так нравились художнику, – смешение стандартных глиняных форм с реминисценциями аттической керамики»{834}. В руках художника сковородки превращались в маски, колбы – в разноцветных насекомых, кирпичи принимали вид скульптур, а части водосточных желобов трансформировались в портреты. В мастерской «Мадура» маэстро сам не занимался лепкой из глины – он часто использовал изделия, созданные Сюзанной Рамье или формовщиком Жюлем Агаром, моделируя их с помощью найденных подручных средств, и применял свои собственные техники (патина[168], сграффито[169], сочетание покрытых эмалью и неглазурованных элементов), тем самым полностью разрушая функции традиционной керамики.

54

Ученик, ставший лидером

Мой дорогой друг, – написала Сюзанна Рамье Пикассо в марте 1955 года, – возможно, ты знаешь, что Международная академия керамики организует конгресс и выставку в Каннах, где будут представлены около двадцати стран. Несколько месяцев подряд к нам приходил один из главных организаторов этого мероприятия и уговаривал выставить наши изделия, а также узнавал, не вернулся ли ты в Валлорис. Он, как и другие, понимает, что ты являешься основоположником почти всех экспериментальных течений в искусстве керамики, и надеется увидеть твои работы на выставке»{835}. После восьми лет практики ставший лидером в мире керамистов, Пикассо согласился принять участие в экспозиции, пришел на открытие и прослушал вступительную речь Мануэля Гонсалеса Марти{836}, одного из ведущих коллекционеров керамики. В знак признательности Гонсалес Марти подарил художнику экземпляр своего энциклопедического труда Cerámica del Levante Español – трехтомника, содержащего две тысячи страниц текста и три тысячи иллюстраций, которые Пикассо впоследствии тщательно изучил. Маэстро, в свою очередь, презентовал своему почитателю несколько собственных произведений.

Вернувшись в свою родную Валенсию, в прекрасный Национальный музей керамики и декоративно-прикладного искусства, директором которого он являлся, Гонсалес Марти написал Пикассо о том, какие восторженные отклики вызвали его изделия: «Я встречался со множеством людей – журналистами, меценатами, художниками и критиками, – и все они восхищались оригинальностью Вашей керамики, говорили о необычных, загадочных техниках, которые Вы используете»{837}. Два года спустя художник создал, пожалуй, самую волнующую из своих керамических работ – тарелку с изображением рыбы, подобную тем предметам сервировки стола XII века, которые он нашел в книге Гонсалеса