Пикассо. Иностранец. Жизнь во Франции, 1900–1973 - Анни Коэн-Солаль

в Париже в 1947 году министр внутренних дел Франции назвал Пикассо «знаменитым художником, представляющим большое значение для страны» и выдал ему привилегированный вид на жительство, США мобилизовали спецслужбы для наблюдения за ним и проведения расследования. Однако американские дипломаты, которых ФБР отправило в Париж – Натали Грант в 1945 году, а затем Уильям А. Кроуфорд в 1951 году, – так и не смогли собрать достоверные данные для предъявления правдоподобного обвинения художнику. Историк Сара Уилсон охарактеризовала этих двух американцев как «бескультурных» и «совершенно неподходящих для поставленной задачи». Так что же они передали в Вашингтон? А не более чем подборку газетных вырезок из зарубежной прессы – Северной Америки, Венгрии, Венесуэлы, Бразилии и Кубы.

В отличие от этих жалких отчетов ФБР, политическая интервенция сотрудников ЦРУ на французскую землю началась в 1947 году с тщательного анализа культурных стратегий Французской компартии. В сентябре 1950 года агенты ЦРУ создали движение Paix et Liberté («Мир и свобода»), которое занималось контрпропагандой во Франции, а также других странах мира. В 1951 году эта организация выпустила плакат, который был направлен против знаменитого голубя Пикассо – рисунка, созданного художником для Всемирного конгресса сторонников мира в 1949 году и печатавшегося миллионными тиражами в течение следующих двух десятилетий. На красном (разумеется) фоне антикоммунистической афиши под названием «Голубь, который стреляет» была изображена металлическая птица, зловеще напоминавшая советский танк. Вместо клюва у нее была пушка, а на крыле – серп и молот. Более 300 000 таких вывесок красовались по всему Парижу и высмеивали единственное произведение Пикассо, которое среди коммунистов пользовалось безоговорочным признанием{819}.

Для того чтобы понять внезапную истерию вокруг Пикассо, охватившую Соединенные Штаты, необходимо рассмотреть корни такого обывательского отношения к искусству, берущего свое начало в XIX веке{820}. Эта тенденция в значительной степени усугублялась безумной атмосферой антикоммунистической охоты на ведьм, развернутой сенатором Джозефом Маккарти. Для него и его сторонников Пикассо олицетворял два главных табу: во-первых, он был художником (точнее, авангардистом, которого они туманно и пренебрежительно называли «модернистом»), а во-вторых, открыто заявил о своей принадлежности к Французской компартии, что «представляло, по их мнению, общественную угрозу»{821}.

Еще одним лидером этого движения против искусства и коммунизма был конгрессмен-республиканец Джордж Дондеро, который 16 августа 1949 года недвусмысленно заявил в Палате представителей США: «Все авангардные течения преследуют одну цель – разрушение. Только они используют для этого разные инструменты: кубизм подрывает с помощью преднамеренного беспорядка, дадаизм – насмешками, а абстракционизм – мозговым штурмом»{822}. Три года спустя Дондеро усилил свои аргументы, сообщив на заседании американского Конгресса, что современное искусство – это не что иное, как «заговор Москвы ради распространения коммунизма» в США. Поэтому неудивительно, что в материалах ФБР о Пикассо есть документ с грифом «СЕКРЕТНО», в котором содержатся дикие обвинения Дондеро{823}.

В 1952 году Пикассо стал причиной международного дипломатического инцидента, когда запросил американскую визу, чтобы в составе европейской делегации из двенадцати человек принять участие во Всемирном конгрессе мира[163]. Обсуждая с коллегами вопрос о въезде художника в США, американский посол в Париже Дэвид К. Брюс оценил пагубные последствия в случае отклонения запроса: «Учитывая мировую репутацию Пикассо, отказ ему в визе, безусловно, вызвал бы негативный общественный резонанс во Франции, особенно в интеллектуальных и либеральных кругах, – написал он в зашифрованной дипломатической телеграмме, адресованной государственному секретарю США Дину Ачесону. – Также это навело бы на мысль о том, что мы боимся коммунистической “мирной” пропаганды. Однако, если решение все-таки будет отрицательным, радиостанция “Голос Америки”[164] должна подчеркнуть, что планирующийся визит является наглым пропагандистским трюком по сугубо политическим мотивам, которые не имеют никакого отношения к профессиональной деятельности заявителей{824}. В любом случае решение нужно принять как можно быстрее, поскольку чем дольше оно будет откладываться, тем легче Компартии будет использовать свое влияние»{825}. Госдепартамент США отказал художнику в предоставлении визы. Пикассо так никогда и не посетил страну, которая собрала самые большие коллекции его картин, организовала наиболее интересные выставки и провела глубочайший анализ его работ.

Уловив, словно барометр, надвигавшуюся бурю в отношениях между этими двумя великими нациями во время холодной войны, Альфред Барр начал волноваться о том, как лично на нем могла отразиться организация новой выставки Пикассо в Музее современного искусства в Нью-Йорке в 1957 году. «Мы бы не хотели ставить Пикассо в неловкое положение, приглашая его, если есть вероятность, что наше правительство откажет ему во въезде в страну», – написал он в служебной записке, которая неизбежно оказалась прикрепленной к документам ФБР с пометкой «Культурная деятельность» и грифом «Секретно»{826}. Коммунистические пристрастия Пикассо вызывали большое беспокойство у наиболее правых коллекционеров США. Сталкиваясь с некоторыми из них, Барр часто оказывался в такой растерянности, что даже заявлял о политической наивности художника{827}.

52

Ученик керамиста в деревне гончаров

Пикассо все больше времени проводил в различных уголках Прованса, вдали от дебатов, бушевавших в столице Франции и в США. В жизни маэстро начинались крупные перемены. В 1948 году он обосновался в Валлорисе. Ставший широко известным в Америке еще с первого десятилетия ХХ века, а позже и одним из самых уважаемых людей во Франции, почитаемый во всем коммунистическом мире Пикассо все-таки предпочел покинуть Париж, чтобы работать на Лазурном Берегу с ремесленниками. Так возник новый образ художника – в распахнутой рубашке, шортах и старых шлепанцах, раскованно паясничающего перед объективами фотографов вместе со своей возлюбленной Франсуазой Жило и их детьми, Клодом и Паломой. Изредка он все-таки заезжал в столицу, но в основном выбирался только в Гольф-Жуан и Антиб в радиусе 20 миль[165] от Валлориса. Было ясно одно: после 1955 года, когда ему исполнилось семьдесят четыре, Пикассо выбрал своим домом юг Франции.

Если сделать глубокий анализ всех причин такого выбора и результаты изложить на бумаге, то получится отдельная книга. Все началось в 1946 году, когда Ромуальд Дор де Ла Сушер обустроил для Пикассо студию в замке Гримальди в Антибе. Благодаря своему идеальному расположению с видом на Средиземное море, и стенам, на которых остались неизгладимые следы творчества художника, в 1966 году эта крепость стала первым музеем Пикассо во Франции. Именно в Валлорисе сформировались новые художественные интересы Пикассо, разрешились конфликты, которые мешали его карьере с 1904 года, и сошлись воедино хитросплетения последних двух десятилетий его жизни.

Пикассо был человеком, который все замечал, поэтому неудивительно, что он сразу же разглядел в этом городке гончаров проблеск